Дин вынес брата из дома, пересек безупречно подстриженную лужайку и очутился на берегу моря. На дощатом причале уже стояло двухместное кресло с несколькими подушками.
— «Возлюбленная ветра», — тихо сказал Эрик.
Дин бережно опустил брата в кресло и укрыл его худое тело шерстяным пледом.
Солнце садилось. Небо нависло так низко, что казалось, до него можно дотянуться. Последние лучи заходящего солнца окрасили все вокруг в розовые тона — волны, облака, гальку на берегу, образующем бухту в форме рыболовного крючка. Яхта была все еще в неважном состоянии, но по крайней мере ее отчистили.
Дин сел рядом с Эриком, вытянул ноги и откинулся на дощатую спинку.
— Мне надо еще кое-что тут доделать. Джефф Брейн из «Вороньего гнезда» чинит парус, он должен закончить к завтрашнему дню. Венди Джонсон стирает подушки. Я подумал… может, если бы мы могли выйти в море на яхте…
Дин замолчал, не договорив, потому что не знал, как облечь в слова свои расплывчатые надежды.
— То вспомнили бы, как это бывало раньше, — досказал за него Эрик. — Какими мы сами были раньше.
Эрик, конечно, все понял.
— Да.
Эрик натянул плед до подбородка.
— Ну, и каково это — быть любимым сыном?
— Одиноко.
Эрик вздохнул:
— Помнишь, когда она меня любила? Когда я был прекрасным спортсменом с отличными отметками в школе и многообещающим будущим. Мама и папа приезжали на остров только один раз — в футбольный сезон. Мама одевалась в самую лучшую «повседневную» одежду и ходила на каждый матч, в котором ее сын играл главным нападающим. Когда сезон кончился, они снова уехали.
Эрик так долго жил в теплых лучах родительского внимания, что по ошибке принял гордость за любовь и понял глубину своего наивного заблуждения, только когда рассказал им о Чарли. С тех пор мать с ним не разговаривала.
В итоге получилось, что эстафету семейного бизнеса перенял Дин, младший и не столь совершенный сын. Дин никогда особенно не рвался в бизнес, но ожидания семьи, особенно семьи богатой, вещь прилипчивая, как паутина.
— Я помню, — тихо сказал он.
— Вчера ночью, часов в одиннадцать, я слышал телефонный звонок.
Дин отвел взгляд, не в силах посмотреть в глаза Эрику.
— Да, это звонил сотрудник фирмы, который…
— Не трудись, братец. Это ведь была она, правда?
— Да.
— Она все еще в Афинах?
— Во Флоренции. Она не постеснялась сообщить, что сделала очень удачные покупки.
Еще она сказала: «Дин, приезжай, на вилле достаточно свободных комнат». Словно то, что ее старший сын умирает, не имело никакого значения.
Эрик повернулся к Дину с надеждой во взгляде:
— Они приедут со мной повидаться?
— Врать не имело смысла.
— Нет.
— Ты сказал им, что это конец? Что я не долго протяну?
Дин тронул брата за руку. Этот короткий жест, внезапное проявление интимности, удивил обоих.
Эрик вздохнул:
— Что хорошего в мучительной смерти от рака, если родственники не рыдают у твоей постели?
— Но ты не один, — мягко возразил Дин. — Здесь я.
На глаза Эрика навернулись слезы.
— Знаю, братишка, знаю…
Дин сглотнул ком в горле.
— Не позволяй ей тебя задеть.
Эрик закрыл глаза.
— Когда-нибудь она еще пожалеет, только будет поздно.
Последняя часть фразы получилась смазанной: Эрик задремал. Дин подошел ближе и бережно подоткнул одеяло со всех сторон.
Эрик сонно улыбнулся:
— Расскажи о своей жизни.
— Рассказывать особенно нечего. Работаю.
— Забавно получается — я читаю сан-францисские газеты только для того, чтобы узнать о тебе и родителях. Такое впечатление, что ты завсегдатай ночных клубов и завидный жених. Если бы я хуже тебя знал, то сказал бы, что у тебя есть все.
Дину хотелось со смехом ответить: «Да, у меня есть все, чего может желать человек», но это было бы враньем, а он никогда не умел врать брату. И дело не только в этом. Дину хотелось поговорить с Эриком как прежде, как брат с братом, чтобы слова шли от самого сердца.
— В моей жизни чего-то не хватает… сам толком не знаю, чего именно.
— Тебе нравится твоя работа?
Вопрос удивил Дина. Никто никогда не спрашивал, нравится ли ему работа, а сам он не потрудился задать себе этот вопрос. Но ему не нужно было долго думать над ответом.
— Нет.
— Ты кого-нибудь любишь?
— Нет, я давно не был влюблен.
— И после этого не можешь понять, чего в твоей жизни не хватает? Брось, Дино, речь не о том, чего тебе не хватает.
— Проблема в том, есть ли в твоей жизни хоть что-нибудь! — Эрик зевнул и закрыл глаза, он уже устал. — Господи, все эти годы я желал тебе счастья… — Он на секунду задремал, но потом снова открыл глаза и неожиданно спросил: — Помнишь лагерь «Оркила»? Вчера я почему-то вспомнил, как мы попали туда в первый раз.
— И мы познакомились с Руби. — Дин выдавил из себя улыбку. — Помнишь, она забралась на то большущее дерево на берегу и заявила, что рисование и рукоделие — для малышни, а она уже большая?
— Да, конечно. Она еще не хотела слезать, пока ты ее не уговорил.
— С этого все и началось. Тогда мы впервые увидели нормальную семью.
Дин говорил и говорил. Слова цеплялись одно за другое, он соединял их в непрерывную нить и из этой нити вместе с волокнами их прошлой жизни ткал одеяло, которым укутывал брата.
Глава 12
Проснувшись после дневного сна, Нора чувствовала себя как с похмелья. Она некоторое время полежала, слушая приглушенный шепот моря. Было уже поздно, она проспала несколько часов.
Эрик.
Вспомнив о нем, Нора поставила телефон на колени и стала набирать номер. Трубку сняла Лотти. Нора несколько минут поговорила с ней, потом терпеливо подождала, пока трубку возьмет Эрик.
— Нора? Наконец-то, давно пора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96