Лайем увидел Брета, который носился по льду со стайкой мальчишек. Роза сидела в одиночестве на лавочке возле пруда.
Он пробирался сквозь толпу, на ходу кивая соседям и знакомым, многие из которых не скрывали своего удивления при виде его. Когда он опустился на лавочку рядом с Розой, та молча придвинулась к краю, чтобы дать ему больше места.
– Папа, папа, смотри! – закричал Брет, размахивая руками. Лайем поднял глаза в тот момент, когда Брет разогнался изо всех сил и врезался в Шери Линдли, в результате чего они оба шлепнулись на лед, покатываясь со смеху.
– Жизнь продолжается, да, Роза? – тихо вымолвил Лайем, наблюдая, как его сын оттачивает мастерство, учась кататься задом наперед. Прошлой зимой Брет едва мог стоять на коньках.
– Да.
Лайем пытался согреть ладони о бумажный стаканчик с кофе, горячий пар приятно растекался по лицу. Только сейчас он понял, что промерз до костей. «А ведь в этом есть глубокий смысл, – неожиданно подумал он. – Холод ощущается сильнее всего в тот момент, когда начинаешь согреваться».
– Ей не становится лучше, Роза.
– Да. Я знаю.
– Мы уже много дней говорим с ней. Я столько раз повторял имя Джулиана, что боюсь случайно произнести его за обедом. Мне казалось, что Брет ей поможет, но он бывает в больнице каждый день после школы, и все безрезультатно.
– Наверное, ей нужно время.
– Сейчас время для нее плохой союзник. Я думаю…
В этот момент у него на поясе затрещал пейджер. Лайем тревожно взглянул на Розу и достал маленькую черную пластинку.
Срочное сообщение от Стивена Пенна. 911. Код, требующий немедленного ответа абонента.
– О Господи! Что-то с Майк…
– Возьми мою машину, – сказала Роза, протягивая ему ключи.
– Моя машина возле офиса. Ключи под солнцезащитным щитком. Возьми Брета и Джейси и поезжайте в больницу. Это может быть…
– Я знаю, что это может быть. Отправляйся. Мы едем за тобой.
– Остановка сердца.
Лайем тяжело опустился в кресло. Казалось, каждая Косточка в его теле размякла и утратила твердость. Ему с трудом удалось приподнять подбородок, который все время норовил уткнуться в грудь.
– Не знаю, что сказать тебе, Лайем. Ее сердце остановилось. Хотя мы быстро реанимировали ее и теперь ее жизнь вне опасности, это может оказаться дурным предзнаменованием. Не исключено, что организм перестает справляться. Я думаю, пришло время подготовить себя и детей к тому, что скоро наступит конец.
Конец. В профессии врача нет ничего труднее, чем сказать такое пациенту.
– Мне показалось, что в последние несколько дней ей стало лучше, – вздохнул Лайем.
Он догадывался, что Стив в этот момент подумал о своей жене Маргарет, которая ждала его дома – готовила ужин или, может быть, лепила с детьми во дворе снеговика. В глазах друга Лайем увидел сочувствие и понимание того, как страшно вдруг потерять любимого человека.
– Мне надо поговорить с Розой и детьми.
– Что ты им скажешь?
– Не знаю. Как, черт побери, можно объяснить девятилетнему ребенку, что пришло время навсегда прощаться с матерью? А если этого не сделать, то как потом сказать, что прощаться уже поздно?
– Боже мой… – Стив покачал головой, положил локти на стол и всей тяжестью навалился на них, опустив голову.
Лайем видел, что друг мучительно подыскивает слова, которые действительно могли бы утешить и помочь в трудную минуту, чего нельзя ждать от банальных соболезнований. И еще он вдруг увидел, что Стив совершенно растерян. Это понятно. В такие минуты наука бессильна, наступает время для веры в Бога.
Прежде чем Стив нашелся что сказать, Лайем поднялся и вышел из кабинета.
Коридор был залит слишком ярким светом, который резанул Лайема по воспаленным глазам. В приемной у окна стояла Джейси, рядом с ней Марк. Роза примостилась на самом краешке дивана. Брет – в спортивной куртке и наколенниках – прислонился к стене у телевизора. Щеки у него раскраснелись от мороза, а со взмокшей челки на нос стекали капли пота.
Джейси заметила Лайема первой и, схватившись за руку Марка, шагнула к нему.
– Папа?
Ком встал у него поперек горла. Он не мог вымолвить ни слова. Во всяком случае, не сейчас, не здесь, под этим ослепительным холодным светом больничных ламп. Он скажет детям правду завтра. Может быть, ему удастся найти волшебное соотношение между «сейчас» и «потом». Но если Микаэла не доживет до утра… ему придется жить с этим. Его нынешнее решение ляжет еще одним камнем на и без того отягощенную душу.
– Мама в порядке, – сказал он, не глядя на Розу. – Ей стало плохо с сердцем, но теперь все нормально.
– Можно мне повидать ее? – спросила Джейси.
– Конечно. Но только на пару минут. Как ни странно это звучит, но ей нужно отдохнуть.
Джейси понимающе кивнула и направилась к двери. Когда она проходила мимо отца, он схватил ее за руку и крепко сжал.
– Она сейчас выглядит не лучшим образом, дорогая.
– Я понимаю. – Джейси вдруг побледнела. – Я ненадолго.
Лайем выжал из себя улыбку и дал ей пройти. Что еще он мог сделать? Девочка уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно идти по пути отчаяния.
Брет молча смотрел на отца. По его лбу и щекам струился пот, губы дрожали, а на глаза навернулись слезы.
– Мама проснулась?
– Нет, сынок. – Лайем ласково погладил его по щеке. Он чувствовал, что больше не может обманывать сына словами «еще нет». Надежда – не сладкое пирожное, которое сначала можно дать, а потом отобрать.
– Я не хочу видеть ее сейчас… такой. Лайем растерялся.
– Слушай, Бретти, – неожиданно вмешался Марк. – Помнишь, я обещал тебе кока-колу и шоколадных медвежат? Может, сходим в кафе сейчас?
– Отличная идея, – с облегчением улыбнулся Брет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79