И все же мы просим тебя позволить нам увидать эту Истину. Ты это можешь?
Бастиан немного подумал и сказал:
– Пожалуй, могу.
Атрейо с изумлением взглянул на Бастиана. В разноцветных глазах Ксайды тоже мелькнуло удивление.
– Давайте встретимся завтра ночью в тот же час, – продолжал Бастиан, – но не здесь, а на крышах Звездного Монастыря Гигама. Но обещайте внимательно, не сводя глаз, смотреть на небо.
На следующую ночь – она была такой же звездной, как и три предыдущих – все члены братства, включая троих Глубоко Мыслящих, стояли в условленный час на крышах Монастыря и, запрокинув голову, смотрели в ночное небо. Атрейо и Ксайда тоже были здесь, хотя и не знали замыслов Бастиана.
Бастиан влез на самую верхушку большого купола. Стоя наверху, он огляделся вокруг и в это мгновение впервые увидел далеко на горизонте Башню Слоновой Кости, причудливо мерцающую в призрачном свете луны.
Он вынул из кармана камень Аль Чахир. Камень мягко светился. Бастиан вызвал в памяти слова надписи на дверях библиотеки в Амарганте:
… Но коль имя он мое произнесет От конца к началу, задом наперед, Вмиг истрачу я свеченье на сто лет, И погаснет навсегда мой свет.
* * *
Он высоко поднял камень и крикнул:
– Рихач Ла!
Сразу сверкнула молния, такая яркая, что звездное небо побледнело, а космическое пространство над ним озарилось светом. И в этом пространстве высветился чердак школы с почерневшими балками. Свечение на сто лет излучилось в одно мгновение. Аль Чахир исчез без следа.
Всем, и самому Бастиану, пришлось подождать, пока глаза снова привыкнут к слабому свету месяца и звезд.
Потрясенные таинственным видением, представшим перед ними, все молча собрались в Большом Зале под Куполом. Последним в Зал вошел Бастиан. Монахи Познания и трое Глубоко Мыслящих поднялись при его появлении со своих мест, поклонились ему до земли и долго так и стояли, согнувшись.
– Нет слов, – сказал Ширкри, – которыми я мог бы выразить тебе мою благодарность за озарение, Великий Всезнай, ибо я заметил на этом таинственном чердаке существо одного со мной вида: орла!
– Ты заблуждаешься, Ширкри, – возразила ему Ушту, Мать Предчувствия, и на ее совином лице появилась легкая улыбка. – Я видала ясно, что это была сова!
– Вы оба заблуждаетесь, – вмешался в разговор Йизипу, и глаза его сверкнули. – Существо это сродни мне. Это была лиса.
Ширкри заклинающе поднял вверх руки.
– Ну вот мы и снова вернулись к тому, от чего хотели уйти, – сказал он. – Только ты один можешь ответить нам и на этот вопрос, Великий Всезнай. Кто из нас троих прав?
Бастиан снисходительно усмехнулся.
– Все трое.
– Дай нам время, чтобы понять твой ответ, – попросила Ушту.
– Хорошо, – ответил Бастиан. – Времени для раздумий у вас будет достаточно, потому что теперь мы вас покидаем.
На лицах Монахов Познания и троих Глубоко Мыслящих отразилось разочарование, но Бастиан спокойно отклонил их настоятельную просьбу остаться у них надолго, а лучше всего навсегда.
И вот все Монахи Познания вместе с тремя Глубоко Мыслящими проводили Бастиана и его учеников до ворот Звездного Монастыря, а летучие посланцы перенесли всех троих обратно в палаточный город.
В эту ночь в Звездном Монастыре Гигаме произошла первая серьезная размолвка между тремя Глубоко Мыслящими, а много лет спустя это разногласие привело к тому, что монашеское братство распалось, и Ушту, Мать Предчувствия, Ширкри, Отец Обозрения, и Йизипу, Сын Разума, основали каждый свой собственный монастырь. Но это уже совсем другая история, и ее мы расскажем как-нибудь в другой раз.
С этой ночи Бастиан потерял все воспоминания о том, что когда-то ходил в школу. И школа, и чердак, и даже украденная книга в шелковом переплете медно-красного цвета исчезли из его памяти. Он больше не задавал себе вопроса, как он вообще попал в Фантазию.
Глава 22
Бой за Башню Слоновой Кости
Посланные вперед разведчики вернулись в лагерь и сообщили, что Башня Слоновой Кости уже совсем близко. За два, ну, самое большее, за три дня быстрого марша можно до нее дойти. Но Бастиан, казалось, был в нерешительности. Он все чаше отдавал приказ остановиться на привал, а потом вдруг командовал срываться с места и трогаться в путь. Никто во всем караване не понимал причины этого, но никто, разумеется, и не решался его спрашивать. Он стал недоступен для всех, даже для Ксайды. По лагерю ходили всякие слухи, делались различные предположения, но большинство спутников Бастиана добровольно подчинялись его противоречивым приказам. Великая мудрость – считали они – часто кажется обыкновенным созданиям необъяснимой. Даже Атрейо и Фалькор больше не понимали поведения Бастиана. И это увеличивало их беспокойство за него.
В душе Бастиана боролись два чувства. Он мечтал о встрече с Лунитой. Теперь он был так знаменит и уважаем во всей Фантазии, что мог встретиться с ней как равный. Но в то же время его не оставляло беспокойство. А вдруг она потребует вернуть ОРИН? Что тогда? А если она решит послать его назад, в тот Мир, о котором он уже едва помнит? Он не желал возвращаться! И он хотел, чтобы Знак остался у него навсегда! Но тут ему приходило в голову, что она ведь вовсе и не говорила, будто дает его на время. Может, она задумала оставить его у Бастиана, пока он сам не захочет его отдать. А может, и вообще подарила, и теперь Знак принадлежит ему навеки.
В такие минуты он еле мог дождаться, когда увидит ее снова. Он подгонял шествие, чтобы как можно скорее очутиться у нее в Башне. Но вскоре его снова одолевали сомнения, и тогда он приказывал сделать привал, чтобы поразмыслить и понять, на что же он может рассчитывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120