Вышка твоя?
– А тебя ебёт, что будет? Как по мне, так этот урод вообще боли не чувствует. Мы его по-всякому, а он – ни слова…
– Может, они все такие? – спросил первый. – Они же все молчат.
– Ага. Партизаны. Да, – махнул рукой второй надсмотрщик, – я тоже, как меня на бану повязали, в партизана два дня играл. А кореши мои, суки…
– Душу не трави. Один что ли такой…
Арти слушал. Из этого разговора он вынес для себя нечто забавное – оказывается, эти подонки, надсмотрщики, люди не только подневольные, но и заранее обречённые. И что если у него и у его друзей есть пока какой-то, пусть маленький, шанс выжить, то у этих – нет. Вообще. От этой забавности ему стало немного не по себе, но вида он не подал.
– Ладно тебе, Серёга. Не гуди, – сказал первый надсмотрщик. – Ты не так смотри. Мы же живые, а? Для всех нас нет, и для ментов тоже нет. А мы – есть. На пару, глядишь, и сгоношим потом чего. И отсюда выйдем. Ты не дрейфь, Серый. Живые – и ладно.
“Мы – тоже живые, – подумал Арт. – И мы ещё посмотрим, кто кого переживёт”.
– Хватит на сегодня, намахался я, – сказал первый надсмотрщик. – Повели, что ли?
– Давай, – согласился второй. – Эй, урод! – иначе они Арти и не называли. – Двигай, нелюдь! Жопой шевели, чего стоишь…
Арти только что позволил активизироваться центрам чувствительности (на время избиения он их просто отключил), поэтому шёл он медленно – тело болело, саднило. Надсмотрщик подтолкнул его, дверь “девятой” скрылась за поворотом коридора. Бетонные стены, серые, не крашенные, словно сдавливали и так небольшое пространство, оно становилось зрительно ещё меньше, невзрачнее. Под низким потолком через равные промежутки горели слабенькие лампочки, помещавшиеся в затянутых сеткой колпаках; между ними пролегали темные места, свет ламп был не в силах рассеять этот мрак. Вездесущий мрак. Как проклятие. Двери, выходившие в коридор, были сейчас плотно закрыты – “рабочий день” кончился около часа назад, поэтому все четыре зала стояли пустыми и безмолвными, в “тимах” же царила тишина несколько иного толка – не тишина пустоты, но тишина могилы. Так, во всяком случае, казалось Арти и остальным.
Арти шел, а мысли его в это время были где-то далеко. Он старался осмыслить происходящее, но почему-то неизменно заходил в тупик. Впрочем, сил на то, чтобы думать о чём-то другом, кроме отдыха, уже почти не было.
– Стоять, лицом к стене, – приказал надсмотрщик. – Заходи.
Дверь захлопнулась. Арти прошёл к своему месту и улёгся на пол.
– Как ты? – это был Дзеди. Он приподнялся на локтях и с тревогой посмотрел на Арти.
– Нормально, как всегда, – пробормотал тот в ответ. – Спи, дружок, я в порядке. Только устал.
Дзеди не расслышал его ответа до конца – он уже спал. Не смотря на то, что физически все они были в полтора, если не в два раза сильнее любого человека, уставали они точно так же, как и любые другие люди. Пусть не так быстро, но уставали. Арти уже пробовал прикидывать, на сколько же времени их хватит при такой нагрузке и столь скудном питание – раз в день им давали что-то вроде жидкой похлёбки, в которой иногда плавала какая-то непонятная крупа (позже они узнали, что это – перловка) или капустные листья. Впрочем, и эта похлёбка не лезла в горло – от изнеможения. “Пожалуй, пару лет мы протянем, если постараемся, – мрачно думал Арти. – А дальше… простая перспектива – мы умрём. Вот и всё. А может, и нет… Не знаю”.


* * *

– Подъём! – гулкий коридор разносил голоса надсмотрщиков по своим закоулкам, они, похожие друг на друга, перекликались, словно эхо. – А ну встать, падаль! Шевелись!
Кое-где уже привычно посвистывали плётки, кого-то били, кто-то кричал. В одном из “тимов” ночью умер “рабочий”, теперь же двое надсмотрщиков, сменный и сменяемый, ругались друг с другом – кто эту смерть будет оформлять. Возиться не хотелось никому. В восьмом “тиме” пока что было тихо – надсмотрщик немного задерживался. “Тим” спал, как убитый. Это было вполне закономерно.
Лин проснулся сам, и очень этому удивился. За последний год он научился спать стоя, спать на ходу, есть и спать одновременно… Так что это внезапное побуждение показалось ему самому немного странным. Он сел, тихо шипя от уже ставшей привычной боли во всём теле, и огляделся. Все вокруг него пока спали. Спал Арти, он лежал на боку, положив исхудавшую руку под голову; спал Дени, этот лёг на грудь, чтобы дать ссадинам на спине хоть немного подзатянуться. Спины стали проблемой, это была мука. Во время допросов били чаще всего плёткой по спине, потом проходило три часа – и на ещё не успевшие хотя бы засохнуть рубцы опускался первый пятидесятикилограммовый ящик. Раны на спине воспалялись, болели. Поначалу они старались как-то помогать друг другу, но потом оставили это – смысла не было. Теперь каждый был за себя, и с каждым новым днём становилась всё больше заметна разница между ними. Они все словно бы вернулись к своим первым годам в Доме. Снова образовались две пары “по интересам” – Лин с Дзеди и Ноор с Дени. И – явный лидер этих пар, немного, правда, отстоящий от них – Арти. Лин и Дзеди придерживались мнения Арти, они уже оставили всякую надежду, что когда-либо сами выйдут из этих стен, но фаталистами они не были – жили верой в то, что что-то ещё может измениться без их непосредственного участия. Вторая пара – Дени и Ноор, были сторонниками активного действия. Эти считали, но необходимо спасать свои жизни, причём чем скоре – тем лучше. Дзеди, по доброте душевной, объяснял это их молодостью и неопытностью, Арти же, со свойственной ему прямотой, говорил об элементарном эгоизме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41