Лин вышел.
– Ну, как дела? – спросил Эдуард Гершелевич Пятого.
– В порядке, – ответил тот. – Я просто не знаю, как вас благодарить.
– Брось, это смешно, – отмахнулся врач. – Тем более, что здесь я занимаюсь не своим делом, пусть и успешно. Спина не беспокоит?
– Не очень, – Пятый с трудом сел, поправил подушку. Врач молча наблюдал за ним. – Я, по-моему, всё ещё наполовину в “тиме”…
– Почему?
– Лин меня стал будить, а я решил, что надо идти в зал. Он даже немного испугался. Голова неважно работает, всё как в тумане…
– Пройдёт, – пообещал врач. – Откинь одеяло, я сделаю… не больно было?
– Нет, – покачал головой Пятый. – По сравнению с плёткой это пустяк.
– Вы сколько лет на трёшке находитесь? – спросил Эдуард Гершелевич.
– Пять. Плюс-минус три месяца, – ответил Пятый.
– А сколько лет тебе?
– Получается, что двадцать пять. Лину на год меньше, стало быть двадцать четыре. Вообще это как посчитать… По другой версии мне уже сорок три.
– Это как же так получилось? – удивился Эдуард Гершелевич.
– А нам на момент рождения было по восемнадцать.
– Ничего не понимаю, – пожаловался врач.
– Да я тоже, – успокоил его Пятый. – Ваше начальство совершенно справедливо полагает, что мы – не рождённые, а созданные.
– Я про это слышал.
– Ну вот. Живём мы по двадцать с лишним лет – это конкретно с момента появления. А казус в том, что появились мы на свет уже взрослыми. Условно этот возраст и был обозначен, как восемнадцать. Теперь понятно?
– Но прожили-то вы по сколько? – спросил окончательно сбитый с толку врач. В это время в комнату вошёл нагруженный тарелками Лин.
– Ты чего человеку мозги пудришь? – спросил он. Пятый промолчал. – Двадцать пять ему, – сказал Лин. – А мне – двадцать четыре. Вот и всё. И нечего создавать проблему там, где её нет.
– Ладно, – сдался Пятый.
– Вы ешьте, – сказал врач. – А я вам пока кое-что расскажу. Это пригодится вам в будущем. Конечно, я не в силах дать вам советы на все случаи жизни, но всё же…
Вечер улетал прочь, а Лин с Пятым, покончив с ужином, всё ещё слушали пожилого врача. Как же они мало знали об этом мире! Его примитивное очарование пока ещё не прижилось в их душах, но одно они поняли чётко – выжить здесь можно. Оказывается, чтобы выйти на волю с того же самого предприятия, нужно прежде всего как-то нейтрализовать охрану (– Это мы сможем, – сказал Лин), а затем, добравшись до первого наземного этажа заблокировать двери остальных этажей, включив сигнализацию. Выйти за ворота сложнее, но тоже вполне реально: либо переодевшись в форму, либо на машине (Лин и Пятый переглянулись, в их взглядах появилась боль). Машиной управлять просто, объяснил врач. Можно завести её, соединив напрямую провода, что в рулевой колонке. Конечно, ещё лучше, когда есть ключ. Доехав до города, машину можно бросить, пересесть на какой-нибудь другой транспорт. В городе всегда можно найти еду и ночлег…
– Но мы не хотим бежать, – возразил Пятый, – мы уже решили, что…
– Зачем же оставаться в городе навсегда? – улыбнулся врач. – Никто не мешает вам потом вернуться обратно.
Лин и Пятый снова переглянулись. В глазах Лина стояло что-то похожее на безумную надежду на невесть что. Пятый подумал, что выражение это уже навсегда покинуло эти глаза, но – надо же! – оно появилось в них снова.
– Вот только как мы докажем там, – Пятый сделал ударение на слове “там”, – что мы уходим не на совсем? Им же не скажешь…
– Остаётся надеется лишь на то, что они поймут через некоторое время сами. Я говорю серьёзно, дорогие мои. Если то, что с вами происходит сейчас, будет идти такими же темпами и дальше – вы долго не подержитесь. Мне почему-то кажется, что ваши… друзья… рано или поздно одумаются и вернуться за вами. Не знаю, почему, но я в этом почти уверен. И мне было бы очень жаль, если бы вы… не дождались их.
– Мы подумаем над вашими словами, – проговорил Пятый, – но я не могу понять одного – зачем вы это делаете? Ведь всё, вами сказанное, идёт в разрез с планами ваших начальников. То, что мы понимаем, слушая вас, не вяжется с нашими представлениями о том, что от нас здесь хотят.
– Мне всё равно, что от вас хотят, – поморщился Эдуард Гершелевич. – А свою позицию относительно вас я легко могу объяснить. Что я вижу, когда вхожу в эту комнату? – вопросил он. – Секретных агентов США? Нет. Агрессивно настроенных пришельцев? Нет. Врага рода человеческого? Нет, и ещё раз нет! Я вижу двоих измученных до крайности, больных, полумёртвых мальчишек, которые попались в западню, явно не им предназначенную. Или я не прав?
– Отчасти правы, отчасти нет, – ответил Лин. – На счёт того, что вы видите… нас здесь держат потому, что мы и вправду учёные. Но область нашей работы столь специфична, что здесь ей невозможно найти какое-то ни было применение. Ну, сами посудите, где здесь работать инженерам биохимических и генетических процессов? Смешно, ей Богу… Да и ваши хозяева не вызывают у нас больших и тёплых чувств, скорее наоборот.
– А что касается западни, так тут вы не правы, – добавил Пятый. – Она была приготовлена для нас – и мы в неё попали. Причём по собственной же глупости. Теперь расплачиваемся.
– Пятый прав, – сказал Лин. – И не за что нас жалеть. Мы – большие дураки, раз уж на то пошло…
– Не знаю, – покачал головой Эдуард Гершелевич, – вам решать… Давайте я вас ещё немного просвещу, авось пригодится.
Лин и Пятый были готовы выслушивать то, что он говорил, хоть до утра, но врач вскорости заторопился домой, пообещав вернуться на следующий день и продолжить разговор.
…Они узнавали. Этот мир, доселе не виданный, представал перед ними через призму взглядов и представлений этого человека, он переставал быть совсем чужим и непонятным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41