— Да разве Вито тебя не ставила?
— Нет.
Доми подняла мальчика на ноги и поднесла зеленый пластмассовый горшок. Она терпеливо подождала.
— Сам видишь, — сказала она наконец, — две капли, вот и все. Главное, чтобы ты не намочил кровать, неряха.
Кико снова лег, зажмурился и закрыл лицо одеялом, но едва он успел это сделать, как услышал над собой грозное хлопанье крыльев, и снова закричал:
— Доми!
Доми приоткрыла дверь.
— Хорошенькое дело, — заворчала она. — Ну, что теперь?
Голос Кико звучал рассерженно:
— Не закрывай дверь!
Доми оставила дверь полуоткрытой, но, услышав ее шаги, Кико закричал опять:
— Доми!
— Что?
— Пусть ложится Пабло!
— Пабло надо поужинать, так что успокойся.
— Тогда… тогда… пусть придет мама!
— Твоя мама занята.
— А я хочу, чтобы она пришла!
— Спать. — И Доми закрыла дверь.
— Мама!!!
Вдали послышались мамины каблуки, и Доми открыла дверь. Ее голос звучал теперь слащаво, необычно ласково:
— Кико, сынок, дай же твоей маме поужинать.
Каблуки стучали уже по плиткам коридора. Раздался мамин голос:
— Что тут происходит?
— Да вот не спит, — ответила Доми.
Но Мама была уже рядом, она присела на кровать Маркоса и нежно говорила:
— Что с тобой, Кико? Тебе страшно?
— Да, — пробормотал Кико.
— Чего же боится мой мальчик?
Кико вытащил руку из-под одеяла и на ощупь поискал мамину. Мама взяла его ручку в свои ладони, и он ощутил их спасительное тепло.
— Когда тебя не было, прилетал черт и тащил меня за волосы в ад, и Маврика тоже, а потом Лонхинос делал мне укол, и Солдат хотел убить меня двулезым кинжалом, а Призрак…
— Ох, сколько историй. Кто тебе их рассказывает, Кико?
Голос Мамы успокаивал, убаюкивал его, и теперь все в полумраке выглядело по-обычному. Кико сказал:
— Доми.
— Уж эта Доми… — сказала Мама.
На него слетал сон, тяжелый, неодолимый, но он еще дважды сжал мамину руку, прежде чем пальчики его ослабели и дыхание стало глубоким и ровным. Мама посидела еще несколько минут возле него, потом осторожно выпрямилась, подсунула руку Кико под одеяло и на цыпочках вышла из комнаты. Когда она проходила мимо кухни, ей навстречу вышла Доми.
— Что ему было надо, сеньора?
— Мою руку, — сказала Мама.
— Вашу руку?
— Ему было страшно.
— А-а.
Доми смягчилась, и в ее глазах блеснула искорка нежности.
— Подумать, сколько значит для ребенка рука матери,— сказала она.
Лицо Мамы посуровело.
— Плохо бывает потом, — ответила она, — в день, когда мамы нет рядом или когда они вдруг поймут, что мама тоже боится, боится так же, как они. И хуже всего, что тогда это непоправимо.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33