Добкин поднял едва живое тело и положил на оттоманку у стены. На крючке у двери увидел длинный шерстяной халат и укрыл им ее. Обнаружил также кувшин воды, стоящий на буфете рядом с тазом, в котором смывали с рук кровь. Полил из кувшина на лицо девушки. Она тихонько пошевелилась. Добкин поставил кувшин. Нельзя было терять ни секунды — даже на то, чтобы облегчить страдания пленной. Он подошел к столу и снял телефонную трубку. Такое обычное действие показалось странным и сразу напомнило о Синайской кампании, во время которой он обнаружил работающий телефон в полностью разрушенной деревне. Тогда Добкин звонил в следующую деревню, все еще остававшуюся в руках египтян, чтобы сообщить, что они уже здесь. Там он оказался первой ласточкой, сейчас же дело обстояло совсем по-иному. Он нетерпеливо вслушивался в гудки. Этажом выше, как раз над головой, раздавались шаги и стоны. Именно там, очевидно, размещались раненые и ходили санитары. За стеной разговаривали. Ветер раскачивал жалюзи и скрипел оконными рамами. Неужели линия не работает? Генерал посмотрел на телефон. На нем не было наборного диска, аппарат работал исключительно через оператора, но как же его вызвать? Добкин постучал по рычажкам — еще и еще, — ему показалось, что на это ушла масса времени.
И вдруг раздался мужской голос, раздраженный и неприветливый:
— Алло? Коммутатор Хиллах. Алло?
Генерал перевел дыхание:
— Хиллах, соедините меня, пожалуйста, с международным оператором в Багдаде.
— Багдад?
— Да, Багдад.
Добкин понимал, что ему придется вести этот телефонный разговор со всей осторожностью и выдержкой человека, строящего карточный домик. Одно неверное слово, и связь окажется прерванной.
— Кто вызывает Багдад?
Добкин на секунду замешкался, потом сказал:
— Доктор Аль-Танни.
Нет. Оператор в Хиллахе наверняка знает голос этого человека. Грубая ошибка.
— То есть лично я — доктор Омар Саббах, гость доктора Аль-Танни, работающего в музее. Багдад, пожалуйста.
Последовала пауза.
— Подождите.
Добкин на мгновение задумался, где сейчас может находиться доктор Аль-Танни — в своей служебной квартире, расположенной в здании гостиницы, то есть рядом ним, или же в музее? Или он вообще дома, в Багдаде? Генерал держал трубку возле уха и ждал. Часы на стене отсчитывали минуты. Вдруг он поймал себя на том, что не отрываясь смотрит в таз с окрашенной кровью водой, и отвернулся. Глаза горели, и собственное тело, казалось, было готово развалиться на части. Он перенес телефон туда, где лежала Дебора Гидеон, и встал возле нее на колени. Водой из фляги смочил ей губы, пощупал пульс, дотронулся до бледной кожи и приподнял веки, чтобы взглянуть на глаза девушки. Несомненно, она в шоке, но молодость и здоровье должны помочь ей выжить. Добкин дотронулся до ее ран и внимательно их осмотрел. После этого недавнее убийство охранника показалось генералу уже не таким страшным делом.
Продолжая возиться с девушкой, генерал не выпускал телефонной трубки, прижав ее плечом к уху. Часы отсчитали уже четверть часа. Голоса за стеной становились все громче — очевидно, там шла карточная игра. А над головой что-то тяжелое глухо ударилось об пол — или пациент упал с кровати, или умершего перекинули на носилки.
Кто-то вошел в прихожую и принялся звать:
— Касым! Касым! Где ты?
Наверное, так зовут того дежурного, которого ему пришлось прикончить, подумал Добкин. Догадается ли кто-нибудь перегнуться через конторку и посмотреть на пол?
Шаги приблизились к двери, повернулась ручка. Не выпуская трубки, Добкин дотянулся до лампы и выключил ее. В эту минуту дверь открылась, и сноп света из коридора осветил то место на полу, где раньше лежала Дебора. В освещенное пространство попала ее голая нога, свесившаяся с дивана.
— Касым! Где же ты, сукин сын?
И тут вдруг отозвался оператор из Хиллаха:
— Вавилон? Вавилон? Багдад на проводе. Вавилон, вы меня слышите? Вы здесь?
Добкин стоял неподвижно, опасаясь даже дышать.
Оператор из Хиллаха обратился к оператору из Багдада:
— Вавилон отключился.
Дверь закрылась, и комната погрузилась в полную темноту.
Добкин тихонько произнес:
— Вавилон на связи.
— Что? Говорите громче. Громче!
— Вавилон здесь.
— Вы слышите Вавилон, Багдад?
— Слышу Вавилон, Хиллах, — произнес женский голос в Багдаде в ответ мужскому голосу в Хиллахе.
Какие они быстрые там, в Багдаде, подумал Добкин.
— Говорите, Вавилон, — предложила женщина-оператор в Багдаде.
Добкин сначала хотел попросить соединить его с офисом правительства Ирака или объяснить оператору, кто он такой и чего хочет, но тогда ему придется просить международного оператора переключить его на оператора внутреннего. А кроме того, какое правительственное учреждение будет открыто в это время? И как оператор прореагирует на его историю? Несколько сценариев стремительно пронеслись в его мозгу, и каждый заканчивался телефонным молчанием.
— Говорите, Вавилон!
— Соедините меня...
Нет, нет способа связаться из страны ислама с Израилем. В Израиль можно было бы попасть через Стамбул, но генерал не говорил по-турецки, поэтому пришлось бы разговаривать с арабо-язычным международным оператором в Стамбуле. А если бы на багдадском или каком-то еще коммутаторе услышали «Тель-Авив», сразу бы заподозрили неладное.
— Вавилон, вы слушаете?
— Да, конечно. Афины. Соедините меня с Афинами.
— Зачем вы звоните в Афины? Кто вы такой?
Вот и влип!
— Я доктор Омар Саббах, девушка, и я желаю позвонить коллеге в Афины. Пожалуйста, соедините меня немедленно!
На некоторое время воцарилась тишина, а потом голос произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151