Самолеты начинались как жесткие структуры и, исходя из этого, ограничивались жесткими параметрами. Птицы же гибки и эластичны. Подражая им, люди начали вводить отдельные подвижные части, элероны и направляющие рули. Потом появилось убирающееся шасси. Затем крыло с изменяемой геометрией. И вот теперь опускающийся носовой обтекатель.
Беккер пробежался по машине взглядом. Не такая уж она и большая. Длина фюзеляжа всего пятьдесят два метра, размах крыльев двадцать семь метров. Общий вес с пассажирами — сто восемьдесят одна тысяча килограммов, примерно вполовину меньше веса «Боинга-747».
В кабине «конкорда» нашла одно из последних своих прибежищ и старая английская система мер и весов. Все пилоты мира, проходя предполетную подготовку, изучают как английский язык, так и английскую систему мер и весов. Таков общепризнанный мировой стандарт, и отказываться от него полностью было бы неразумно и преждевременно. Большинство приборов имело две шкалы, и пилоты в своих переговорах легко переходили с одной системы на другую. Вот и в кабине «конкорда» рядом с индикатором воздушной скорости в Махах находился и старомодный индикатор, определявший скорость в узлах. Для Беккера он был островком стабильности в быстро меняющемся мире. В его воображении вставал древний парусник, дерзко пытающийся выжать пять узлов против встречного ветра.
Беккер начал заключительный общий осмотр. Встав под правым дельтовидным крылом, он поднял голову. Нет, этот самолет строили не для того, чтобы перевозить сотню пассажиров, предпочитающих летать туристским классом. Он предназначался для семидесяти особо важных персон, желающих путешествовать со сверхзвуковой скоростью: видных миротворцев, нефтяных магнатов, богатых и нетерпеливых любовников. Элитный самолет. Максимальная скорость — 2,2 Маха, то есть около двух тысяч трехсот километров в час в зависимости от температуры. Скорость пули, вылетающей из дула винтовки. На такой скорости многие привычные законы воздухоплавания неожиданно меняются.
При полете на сверхзвуковых скоростях к самолету предъявляются новые требования. На звуковой скорости проявляется так называемый тяговый фактор. В определенной степени здесь помогает дельтовидное крыло. Но это крыло обладает плохими характеристиками управляемости. При определенных обстоятельствах оно ухудшает летные способности.
Если вы потеряли двигатель при полете на обычном коммерческом самолете, это никого особенно не расстроит. Потеря же двигателя на сверхзвуковой скорости ведет к потере контроля над самолетом. Лайнер переворачивается и разваливается.
На скорости 2 Маха обшивка разогревается до температуры 127 градусов по Цельсию. В случае ее дальнейшего повышения самолет не рассыплется моментально, но его конструкция сильно ослабнет, и это может сказаться при следующем полете.
На скорости 2,2 Маха думать надо быстро. Если вы хотите подняться до девятнадцати тысяч метров, то начинать следует с семнадцати тысяч. В случае более быстрой коррекции пассажиров унесет в багажный отсек.
Было и еще одно обстоятельство, которое не давало Беккеру покоя с самого первого дня, когда он поднял «конкорд» до девятнадцати тысяч метров. Это внезапная декомпрессия кабины, подобная той, которая случается при попадании ракеты, небольшом взрыве на борту или если кто-то, например, разобьет иллюминатор пулей. На обычном коммерческом самолете, совершающем полет на высоте около девяти тысяч метров, декомпрессия кабины не так уж и страшна. Экипаж и пассажиры надевают кислородные маски и дышат через них до тех пор, пока самолет не снижается в более густые слои атмосферы. На высоте девятнадцать тысяч метров для дыхания уже нужен скафандр, а одна только кислородная маска не поможет. При отсутствии скафандра у вас остается лишь несколько секунд, чтобы спуститься до приемлемого уровня. Если не успеваете это сделать, то теряете сознание. Даже в маске. Бортовой компьютер, почувствовав опасность, сам выполнит маневр, но к тому времени, когда вы сможете нормально дышать, ваш мозг уже сильно пострадает.
Беккера постоянно преследовал кошмар: экипаж приходит в себя после потери сознания, натягивает кислородные маски — если для этого еще хватает ума — и с удивлением и непониманием смотрит на мигающие индикаторы и смешно бегающие стрелки; глаза летчиков закатились, по подбородкам стекает слюна. И все это время «конкорд» идет по выдерживаемому компьютером курсу, ожидая направляющей руки человека. Неандертальцы в «Аполлоне». А в салоне семьдесят идиотов-пассажиров, пребывающих в разной степени умопомешательства, кривляются и строят друг другу физиономии. В этом кошмаре «конкорд» всегда приземлялся, к восторгу встречающих. Как же они радовались и удивлялись, увидев спускающихся по трапу друзей и любимых.
Беккер закрыл глаза.
Он знал что довести самолет до места, спустившись с высоты в девятнадцать километров после тридцатисекундного кислородного голодания, невозможно. Такое могло случиться только в кошмарном сне. Тем не менее он постоянно повторял одно и то же правило, вколачивая его в мозг и надеясь, что оно сработает в нужную секунду: если в кабине все выглядит незнакомым, не притрагивайся ни к нему. В конце концов, топливо когда-нибудь кончится.
Он утер покрывшееся потом лицо и посмотрел на второй «конкорд», рядом с которым стоял Авидар. Интересно, бывают ли у него такие кошмары?
Нет, только не у Авидара.
5
Мириам Бернштейн сидела в зале, попивая кофе и разговаривая с Абделем Джабари. Увидев появившегося у порога другого члена делегации, Ибрагима Али Арифа, Джабари извинился и направился к соотечественнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151