Отвратительная штука. Противно прикасаться к ней. Языческий идол. — Он поднял вещицу, которую ярко осветил солнечный свет. — Беккер нашел это в могиле, которую копает.
Хоснер присмотрелся. Что-то вроде крылатого демона, но из материала, на первый взгляд похожего на обожженную глину, хотя Хоснеру на мгновение показалось, что это мумия. У фигурки было тщедушное тело мужчины с непомерно большим фаллосом и самое отвратительное лицо, какое Хоснеру встречалось в разных видах искусства.
— Я думаю, это должно стать достойным завершением трудного дня для старины Добкина. Он досаждал всем нам просьбами просеивать обломки. Дайте мне это.
Раввин повертел фигурку в руке, повернул лицом к себе:
— Он действительно слишком непристойный и уродливый, чтобы явиться на свет Божьего дня. Этот идол принадлежит другому времени и должен оставаться во тьме.
Левин так сильно сжал фигурку, что костяшки пальцев побелели.
Хоснер застыл на месте. Порыв жгучего ветра поднял пыль вокруг них и на секунду погрузил их в темноту.
— Не будьте глупцом! — прокричал Яков сквозь ветер и пыль. — Мы в двадцатом веке так уже не рассуждаем. Отдайте мне его!
Раввин Левин усмехнулся и разжал пальцы. Ветер сник, и коричневое облако осело на землю. Он протянул Хоснеру фигурку:
— Вот. Это бессмысленно. Господь посмеялся бы над моим суеверием, если бы я раздавил ее. Отдайте генералу Добкину.
Хоснер взял фигурку:
— Спасибо.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Хоснер повернулся и ушел.
* * *
Хоснер быстро шагал вдоль гребня крутого склона, обращенного к Евфрату. Он посмотрел вниз. До реки было метров сто, и он задумался над тем, как Добкин рассчитывает спуститься здесь и остаться незамеченным, даже если будет темно.
У подножия холма, как раз у основания цитадели, вдоль берега росло несколько пыльных кустиков, похожих на клещевину. Рос здесь и колючий кустарник. Хоснеру было известно что ашбалы выставили там дозорные посты.
Евфрат манил прохладой. Хоснер облизал пересохшие, шершавые губы и двинулся на южную сторону оборонительной линии. Мужчины и женщины прекращали работу и смотрели на него, когда он проходил мимо. Хоснер ускорил шаг.
Он остановился на позиции Макклюра и Ричардсона, отметив для себя, что они хорошо оборудовали свой укрепленный пост. Огневая точка с прикрытием до уровня груди, а вокруг земляной вал с зубчатым верхом, как у миниатюрного замка. Был здесь и небольшой навес для защиты от солнца, сделанный из обивки кресел и из распрямленных пружин сидений. Навес трепетал на ветру и, казалось, едва держался.
— Похоже на Аламо.
Макклюр разломил пополам спичку и заострил один конец:
— А это и есть Аламо.
Оба с головы до ног были покрыты грязью и потом. Ричардсон аккуратно сложил свой китель офицера военно-воздушных сил и пристроил его на вырытую в яме полку, обернув парой женских панталон.
Хоснер нисколько не рассердился, увидев, что Ричардсон подумал обо всем заранее. Это внушало доверие. Хоснер принял официальный вид:
— Нам предложили условия, как вы, наверное, слышали. Принять эти условия мы не можем. Однако вы — другое дело. Вы можете сдаться без стыда и опасения. Риш будет удерживать вас в заложниках, лишь пока это необходимо, чтобы нигде в мире не стало известно о нашем местонахождении. Что бы ни случилось, вас освободят. Я абсолютно уверен, что он так и поступит. Им не нужны неприятности с вашим правительством. Я прошу вас покинуть нас. Так будет лучше для всех.
Макклюр сел, свесив свои длинные ноги, на край окопа, напротив Хоснера:
— Я чувствую, что нужен здесь. На южном склоне больше нет огнестрельного оружия. Я был здесь один прошлой ночью и, думаю, смогу остановить тех парней, если они попытаются взять склон именно тут. Кроме того, я внес немало усовершенствований в эту недвижимость. Я остаюсь. Хоснер покачал головой:
— Мне не хочется, чтобы вы двое находились здесь. Это осложняет дело.
Макклюр некоторое время смотрел вниз на свои ботинки:
— Ладно, мне самому не хочется здесь оставаться. Но я не желаю и испытывать судьбу с ребятами Риша. Раз уж вы начнете сегодня вечером выбивать из него дерьмо, он чертовски быстро забудет, что мы соблюдаем нейтралитет, и станет тянуть из нас кишки, чтобы узнать о слабых местах обороны. Подумайте об этом.
Хоснер подумал и об этом. Бросил взгляд на Ричардсона:
— Полковник?
Вид у Ричардсона был несчастный. Между ними явно что-то произошло.
Полковник откашлялся:
— Я остаюсь. Но, черт побери, по-моему, вы могли бы попытаться переговорить с ними до заката.
— Приму ваш совет к сведению, полковник. И если кто-то из вас передумает... я должен буду поразмыслить об этом в свете сказанного мистером Макклюром.
— Сделайте это, — сказал Макклюр. — И пришлите сюда несколько керосиновых бомб, которые вы там изготавливаете. Я могу плюхнуть одну прямо в кусты внизу и поджечь кустарник на всем берегу.
Хоснер кивнул:
— Это мне нравится. Кстати, генерал Добкин сегодня вечером покинет укрепления после захода солнца и до того, как взойдет луна. Он будет уходить отсюда, с вашей позиции. Постарайтесь понаблюдать за часовыми внизу и за их привычками. Окажите ему помощь, какую сможете.
Макклюр не стал задавать вопросы, а просто кивнул.
* * *
Добкин стоял у большого круглого черного шара, который доходил ему до груди. Хоснер, покинувший позиции Макклюpa и Ричардсона, видел, как тот рассматривает какой-то шар в тени левого крыла. Подойдя к Добкину, Яков спросил:
— Откуда это, черт побери?
Добкин поднял на него глаза:
— Выпало из хвостового отсека, когда он взорвался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151