Через семь лет после этого Эдвард Дж. Риттенхауз спровоцировал братьев Чавес и хладнокровно застрелил их обоих в течение пяти секунд. Он убивал и других людей — быстро, безжалостно, одной-двумя пулями и без всякой суеты.…Многие годы потом люди рассказывали об этом ноябрьском утре. Существовало несколько версий того, что произошло после выхода Клейтона из магазина Петтигрю — в зависимости от точки зрения рассказчика, то есть от того, где он прятался, и от того, с кем он первым успел поговорить, когда рассеялся дым. Старики, сидящие зимой у печки, спорили до посинения из-за таких мелочей, как, скажем, чем разбил Маккендрик витрину кафе — стулом, столом или собственным волосатым кулаком, или, к примеру, какого калибра был дробовик, из которого сделал первый выстрел Кайли; и даже о том, вырвался ли мерин Клейтона из платной конюшни, напуганный выстрелами.Однако все единогласно признавали, что Клейтон вышел из магазина Петтигрю на освещенную ярким и неровным зимним солнцем улицу, расстегнул овчинную куртку и медленным шагом повел старого мерина в сторону тюрьмы. Выражение лица у него было беззаботное, он даже улыбался, как будто просто вышел лениво прогуляться по солнышку. Люди, которые следили из дверей новой земельной конторы и салуна, божились, что по манере идти — вот такой медленной, легкой, свободной походкой — это мог бы быть сам Гэвин, только на тридцать лет моложе; и все равно, вылитый Гэвин, с худым обтянутым лицом, спокойный, невозмутимый… холодные голубые глаза и не моргнут…Клейтон довел мерина до платной конюшни, которая была на той же стороне улицы, где и тюрьма и шерифская канцелярия. Он завернул в конюшню и сдал коня Джо Шарпу. Велел хорошо накормить его и поставить в заднее стойло.— Он был невозмутимый и холодный, как огурец, что всю зиму пролежал в снегу, — рассказывал потом Джо Шарп. — И глазом не моргнул, и не дергался, вот так просто передал мне коня этого, притронулся к шляпе и, как вроде абсолютно точно знал, куда идет, повернулся на месте и пошел прямо через улицу к кафе.Маккендрик сидел в кафе — зашел выпить десятичасовую чашечку кофе. Место он занял возле окна, чтоб можно было следить за улицей. Трое других людей с официанткой вместе сгрудились подальше, возле выкрашенной серебрянкой дровяной печки, бока которой раскалились докрасна — там горели колотые сосновые поленья, сложенные пирамидкой поверх кучи опилок и щепок.Маккендрик был человек крупный, лет тридцати с небольшим, не слишком высокий, но широкий в груди и в талии, с короткой шеей — голова у него будто прямо из плечей вырастала. Нос перебитый, глазки маленькие, карие, а губы всегда потрескавшиеся, хоть в жару, хоть в мороз. Когда Клейтон вошел в двери, Маккендрик облизнул губы языком и откинулся в кресле.— Привет, Клейтон, — весело сказал он. — Я вижу, ты уже вернулся из Таоса.Люди, собравшиеся в задней части зала, утверждали, что при этих дурацких словах на лице Клейтона появилась широкая улыбка.— Похоже на то, — пробормотал он.А потом замолчал, просто стоял там, не говоря ни слова («Даже не видно было, как он дышит», заметил потом Нил Оуэн). Стоял, расставив ноги примерно на шаг, как учил его Гэвин, а руки у него свободно свисали вниз, дюймов на шесть впереди тела. Вот так он и стоял молча, пока наконец Маккендрик не рассмеялся — откуда-то из глубины горла.— И что тут смешного? — спокойно спросил Клейтон.Маккендрик прочистил глотку.— Да ничего смешного, просто ты так глядишь, как вроде ждешь чего-то.— А я и жду. Жду, что ты мне скажешь, сколько.Маккендрик был озадачен, лицо у него сморщилось, нахмурилось, ну просто как в театре.— Сколько? Чего сколько?— Сколько я должен внести.— Клейтон… — Маккендрик хихикнул. — Что-то я никак в толк не возьму, про что это ты толкуешь…— Я толкую про то, — сказал Клейтон, — что вы с Биллом Кайли разъезжаете по долине и требуете с ранчеров плату за защиту. Я слышал, что вы поколотили Фрэнка Уэтмора, когда ему это не понравилось и он вроде как заупрямился. Я слышал, что Лестер Инглиш платит вам пять долларов в месяц, а Сайлас — двадцать. Ну, так вот я теперь интересуюсь, сколько, по-вашему, я должен вносить, чтобы и мне не остаться без защиты. — Он сделал паузу. — Вы же ведь не думали обойти меня стороной, а, Уэйн?Лицо Маккендрика стало холодным, язык заскользил по губам.— Тот, кто сказал тебе, что мы поколотили Фрэнка Уэтмора — просто брехун проклятый. А насчет всего остального, о чем ты говоришь, так тебе лучше потолковать с Биллом. Я просто получаю у него жалованье за то, что делаю мою работу.— Вы с Биллом работаете на моего отца, — сказал Клейтон. — Когда Гэвин отсутствует, вы получаете приказы от меня.Маккендрик оттолкнул назад свой стул, так что он скребнул по посыпанному опилками полу, и медленно поднялся на ноги. Он был на шесть дюймов ниже Клейтона, но весом превосходил его фунтов на сорок.— Есть у вас какие-нибудь приказы для меня сию минуту, мистер Рой? — издевательским тоном протянул он.Люди у задней стенки, которые грелись возле печки, теперь хуже видели Клейтона — туша Маккендрика загораживала его. Их там было трое: Нил Оуэн, который хозяйничал в кафе; Боб Хэккет, ранчер, один из самых первых поселенцев, и Слим Гарднер, который, вообще-то говоря, должен был сейчас сидеть на своей табуретке в салуне, потому что было уже больше десяти часов. Никто из них не мог бы утверждать, что заметил движение руки Клейтона — им было плохо видно. Слим Гарднер сказал:— Одну минуту он смотрел на него, вот так просто стоял и покачивался взад и вперед. А в следующую минуту он уже навел этот свой «Кольт» на Маккендрика и, клянусь вам, за то время, что Маккендрику понадобилось бы, чтоб до кобуры дотянуться, Клей уже успел бы нарисовать пулями свои инициалы на этом жирном брюхе, да еще и поставить точку в конце!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97