Проговорив это, он выпрямился и отодвинулся от постели. В дверях раздались шаги – в опочивальню входили супруги Монферрат и архиепископ Тирский. Братья-лазариты тотчас удалились.
– Вы звали нас, милостивый государь и любезный шурин? – весело спросил пышущий здоровьем и силой Длинный Меч, непринужденно усаживаясь на скамью у самой постели.
Надутая Сибилла, не скрывавшая отвращения к брату, осталась стоять у порога в надежде на то, что этот визит не слишком затянется.
– Я хотел просить… просить вас не уезжать завтра… Не могли бы вы отказаться от своего путешествия?
– Почему вдруг? – спросил ошеломленный Монферрат.
– Сам не знаю… Лезет в голову всякое… Наверное, это из-за сегодняшних новостей…
– Вас беспокоит Ренальд де Шатильон, государь?
– Не знаю, – смущенно повторил больной. – Мне трудно объяснить, но…
Зять смотрел на него с тем мягким снисхождением, какое люди сильные и великодушные обыкновенно питают к слабым.
– Ваша воля для нас закон, государь, только я не пойму, в чем дело. Если даже возникнет надобность укротить Шатильона, мы к тому времени вернемся… Но не забывайте, что он уже пожилой человек. Из него делают пугало по старой памяти, но никто не знает, каким он теперь стал… Шестнадцать лет… Седой бездомный рыцарь… Какая от него опасность? К тому же его еще нет, ко двору он прибудет только через несколько недель…
– Ренальд де Шатильон меня не волнует, – ответил король.
– Тогда кто же? Впрочем, я сказал уже: ваша воля для нас закон. Если вы этого хотите, мы останемся.
– Но я-то этого не хочу! – выкрикнула разгневанная Сибилла. – Милостивый господин мой брат! Я этого не хочу! Вы же дали разрешение на наш отъезд! С какой стати вы его теперь отменяете?… Вещи уже уложены… Я так радовалась… Мне давно уже надоел этот город, где сплошной камень, сплошная пустыня… Я здесь задыхаюсь… Уехать, уехать хоть на несколько недель! Несколько недель… Всего-то! Да и что случилось-то? Извольте немедленно объяснить, почему нам нельзя уезжать!
– Не знаю… – в третий раз повторил больной.
Он и вправду не знал. Какое-то предчувствие, какая-то смутная тревога овладела им. Слишком уж блестели глаза у великого магистра храмовников во время его краткой стычки с Монферратом. Нехороший блеск, подозрительный. Но как об этом скажешь?
– А если не знаете, значит, нет никакого повода нас задерживать, – стояла на своем Сибилла. – Ради собственного каприза хотите меня обидеть! Вечно вы надо мной измываетесь… Столько лет в монастыре держали…
– В монастыре вас держал не я, а матушка.
– С вашего дозволения! Могли бы за меня заступиться. Молодые годы пропали в заточении… За что?
Вне себя от гнева, она позабыла о своем отвращении и подскочила к постели.
– Ваши пропавшие в заточении годы все равно лучше моих, проведенных на троне, – тяжело вздохнув, ответил король сестре, которая тут же отпрянула назад.
Монферрат молчал, не вмешиваясь в семейную распрю. Он, впрочем, не знал, чью сторону принять. Не исключено, что Балдуин хочет его задержать, чтобы поскорее передать ему королевскую власть. Тогда стоило бы остаться – недурно стать королем на два месяца раньше обещанного… Но Сибилла! Он все еще был в нее влюблен, не успел натешиться молодой женой, так же, как и она, мечтал о беззаботной поездке в веселые приморские города, утопающие в апельсиновых рощах и виноградниках. Станешь королем – прощай забавы! Шлем на голову, меч в руку – и знай носись от границы к границе, разбирайся с баронами, храмовниками, иоаннитами, со всеми этими бесами, которые несноснее сарацинов…
– Не хочу! Не хочу! Не хочу! – плакала Сибилла, топая ножкой. – И хоть бы какая-то причина была! Так нет! Только чтоб меня позлить, не пускает!
Монферрат внезапно нахмурился.
– Может, вы чувствуете себя хуже, государь?
– Нет, – ответил Балдуин, – наоборот. Я чувствую себя немного окрепшим. Летом мне всегда лучше. Дело не в этом.
Он закрыл глаза и погрузился в размышления. Какой же пронзительный у Сибиллы голос! И собственно говоря, в чем дело? В том, что Одо де Сент-Аман, знавшийся, как говорят, с самим дьяволом, косо взглянул на его зятя? Велика важность! Серьезного повода для беспокойства и вправду не было. Может, сестра права, и все это пустая фантазия, прихоть больного воображения?
– Если вам так хочется, можете ехать, – громко объявил он. – Желаю благополучного возвращения. Да хранит Господь Святую землю!
Он махнул рукой. Супруги вышли. Сибилла с нескрываемой торопливостью, Монферрат медленно и словно колеблясь. С порога он еще раз выжидательно глянул на шурина. Тот лежал неподвижно, уставившись в потолок. Иссиня-бледный призрак. Вильгельм де Монферрат по прозвищу Длинный Меч осторожно притворил дверь. Сибилла схватила его за руку.
– Наконец-то! – выдохнула она. – Если бы не я, ты бы ему поддался! Скажи мне спасибо. Уф, какой он ужасный! Брр!… Брр!… Я боюсь к нему заходить… Как только ты сделаешься королем, он отправится в монастырь, с глаз долой… не так ли?
– Почему он нас не пускал? – задумчиво промолвил ее супруг.

* * *

В королевской опочивальне воцарилась тишина. Молчавший до сих пор архиепископ бесшумно приблизился к постели.
– Два месяца пройдут быстро, – успокаивающе произнес он.
Балдуин медленно перевел на него глаза.
– Возможно… Оставим это… Брат Иоанн сказал мне, что среди паломников еще один больной исцелился у Святого Гроба…

Глава 3
ПРОКАЖЕННЫЙ

– Исцелился у Святого Гроба! – повторил король тоном упрека. – Почему такое сплошь и рядом случается с паломниками – а среди нас никогда? Словно мы нехристи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83