Сидевший на противоположной стороне стола, Дэвид Деннин, рыжеволосый человек с квадратным подбородком, сочувственно взглянул на нее.— Как некоторые из вас, возможно, уже слышали, Отдел внутреннего взаимодействия попросил временно прикомандировать к ним одного из присутствующих здесь наших коллег. — Дюпре повернулся и сурово уставился на Анну. — Учитывая объем числящейся за вами, агент Наварро, незавершенной работы, я склонен считать согласие принять задание от другого подразделения более чем безответственным поступком с вашей стороны. Может быть, вы рассчитываете таким путем чего-то добиться? Так скажите нам, чего именно. Вы знаете, что в этом кругу можно говорить совершенно откровенно.— Я впервые слышу об этом, — совершенно искренне ответила Анна.— Правда? Ну, что ж, возможно, я поторопился с выводами, — чуть мягче произнес Дюпре.— Вполне возможно, — сухо согласилась Анна.— Я предположил, что вы потребовались для участия в какой-то работе. Хотя, может быть, вы как раз и есть та самая работа.— Я не поняла. Повторите, пожалуйста.— Возможно, вы сами окажетесь объектом расследования, — с удовольствием произнес Дюпре. — Впрочем, для меня в этом случае не будет ничего удивительного. Вы та еще штучка, агент Наварро. — Кто-то из его постоянных собутыльников расхохотался.Анна подвинулась вместе со стулом, чтобы солнце не светило в глаза.С тех самых пор, как в Детройте, когда они жили на одном этаже в отеле “Вестин” и она отвергла (как ей казалось, очень деликатно) недвусмысленные пьяные домогательства Дюпре, он пользовался любой возможностью, чтобы вставлять в ее послужной список уничижительные и противные, как крысиное дерьмо, замечания: “В лучшем случае, она может проявить очень ограниченный интерес... Ошибки, допущенные вследствие невнимательности, но все же не являющиеся признаком некомпетентности...”Как-то раз она услышала, что он говорил о ней одному из коллег-мужчин как “о сексуально озабоченной бабенке, дожидающейся, когда же с нею что-то произойдет, и в то же время очень боящейся этого”. Он прилепил к ней самый, пожалуй, вредоносный и оскорбительный ярлык, какой только существовал в Бюро: “Не желает играть на команду”. Правда, нежелание играть на команду означало лишь то, что она отказывалась пьянствовать с мужчинами, в том числе и с самим Дюпре, и не допускала коллег в свою личную жизнь. Он также считал обязательным для себя подшивать в ее досье описания всех допущенных ею ошибок, хотя среди них не было ни одной серьезной — просто несколько незначительных процедурных упущений. Так, например, во время следствия по делу о преступлениях некоего агента Администрации по контролю за применением законов о наркотиках, подкупленного крупным наркодельцом и замешанного в нескольких убийствах, она не представила форму 460 в требуемый недельный срок.И самые лучшие агенты допускают ошибки. Она была убеждена, что лучшие на самом деле допускают даже больше мелких оплошностей, чем заурядные работники, потому что сосредоточиваются на ходе расследования, а не на скрупулезном соблюдении всех бесчисленных процедур, предусмотренных правилами и регламентами. Можно рабски следовать каждому из смешных процедурных требований, но так и не раскрыть дела.Анна почувствовала, что он смотрит на нее, подняла глаза, и их взгляды встретились.— У нас набирается очень и очень приличный объем работы, — продолжал Дюпре. — Когда кто-то не справляется со своей частью, это означает, что нагрузка на каждого из остальных становится еще больше. У нас имеется чиновник Внутренней налоговой службы не самого низкого уровня, подозреваемый в организации кое-каких весьма непростых налоговых махинаций. Еще нам подбросили пройдоху из ФБР, который, похоже, пользуется своим значком для того, чтобы устроить свою личную вендетту. Еще один подлец, продававший оружие из хранилища для вещественных доказательств.Именно такими делами обычно и занималось УСР: расследованием (впрочем, в своем кругу эту работу называли словом “ревизия”) должностных преступлений, к которым в той или иной степени были причастны сотрудники других правительственных учреждений. Управление являлось своего рода федеральной версией министерства внутренних дел.— Может быть, служебная нагрузка, которая ложится на вас здесь, кажется вам слишком большой? — с нажимом произнес Дюпре. — Или я не прав?Анна сделала вид, что записывает что-то в блокноте, и промолчала. Она чувствовала, что ее щеки горят. Она медленно набрала в грудь воздуха, старательно подавляя охвативший ее гнев. Она не могла позволить себе показать, что ее задевают эти мелкие укусы. Выдержав паузу, она все же заговорила.— Но почему же вы не отказались от такого откомандирования? — Анна произнесла эти слова очень спокойно, почти равнодушно, но вопрос отнюдь не был невинным: Дюпре обладал слишком малым влиянием для того, чтобы бросить вызов высокопоставленному, строго засекреченному и практически всесильному Отделу внутреннего взаимодействия, а любой намек на ограниченность его власти должен был вызывать у начальника управления приступ бешенства.Маленькие уши Дюпре покраснели.— Я думаю, что все ограничится краткой беседой. Если охотники за призраками из ОВВ на самом деле знают столько, сколько хотят показать, то они должны понимать, что вы не слишком-то подходите для такой работы.Его глаза пылали презрением.Анна любила свою работу и знала, что хорошо справляется с ней. Она не рассчитывала на похвалы. Единственное, чего она хотела, это избавиться от необходимости тратить время и энергию на то, чтобы отстаивать свое право заниматься этой работой, цепляться за нее ногтями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36