У него было широкое рябое лицо и очень короткая прическа с маленькой челкой. Бен почему-то вспомнил, как женщина-швейцарка, с которой он однажды встретился в Гштаде, рассказывала ему, что полицейских в Швейцарии называют быками, и, глядя на этого человека, можно было понять, откуда возникло это прозвище.Шмид начал задавать Бену множество вопросов — имя, дата рождения, номер паспорта, гостиница, в которой он жил в Цюрихе, и так далее. Он сидел перед терминалом компьютера и одним пальцем печатал на клавиатуре ответы. На его шее болтались на цепочке очки для чтения.Бен был рассержен, утомлен, чувствовал себя разбитым, и его терпение наконец иссякло. Ему приходилось прилагать большие усилия для того, чтобы говорить спокойным тоном.— Детектив, — сказал он, — я считаюсь арестованным или нет?— Нет, сэр.— Конечно, все это было очень весело, но если вы не собираетесь арестовывать меня, то я хотел бы вернуться в свою гостиницу.— Мы с превеликой радостью арестуем вас, если вам этого так хочется, — вежливо, с улыбкой, но при этом с чуть заметной угрозой в голосе ответил детектив. — У нас есть очень хорошая камера, и она ждет не дождется вас. Но если нам удастся разрешить проблемы по-дружески, то все окажется намного проще.— Мне будет позволено позвонить по телефону?Шмид, вытянув перед собой обе руки, указал на бежевый телефон, притулившийся на краю его заваленного бумагами стола.— Вы можете обратиться в местное американское консульство или к вашему поверенному. Как пожелаете.— Спасибо, — сказал Бен. Он снял трубку и посмотрел на часы. В Нью-Йорке только-только перевалило за полдень. Юристы, служившие в “Хартманс Капитал Менеджмент”, поголовно специализировались на налоговом и финансовом праве, и поэтому он решил обратиться к своему другу, который занимался международным правом.Когда-то Бен и Хови Рубин входили в команду Дирфилда по лыжным гонкам и стали близкими друзьями. Хови несколько раз приезжал в Бедфорд на День благодарения. На него, как и на всех друзей Бена, особенно сильное впечатление произвела мать Бена.Адвокат ушел из своей конторы на ленч, но звонок Бена переключили на мобильный телефон Хови. Из-за шума ресторана на том конце понять, что говорил Хови, было не так уж просто.— Бен, ради Христа, — сказал Хови, прервав монолог Бена. Рядом с ним кто-то громко разговаривал. — Так вот, я дам тебе тот же совет, который даю всем моим клиентам, которые попадают под арест, приехав в Швейцарию, чтобы покататься на лыжах. Улыбайся и терпи. Ни в коем случае не старайся изображать из себя Великого и Могущественного. Не играй в возмущенного американца. Никто не сумеет раздавить тебя всякими правилами, инструкциями и тому подобным лучше, чем швейцарцы.Бен поглядел на Шмида; тот барабанил по клавиатуре и, несомненно, прислушивался к разговору.— Я начинаю это понимать. Но все же, что я, по твоему мнению, должен делать?— По швейцарским законам, тебя могут продержать двадцать четыре часа, не подвергая законному аресту.— Ты меня разыгрываешь!— А если ты станешь ругаться с ними, то они могут бросить тебя в грязную тесную камеру на всю ночь. Так что не делай этого.— В таком случае, что же ты посоветуешь?— Хартман, дружище, ты же способен уговорить голодную собаку уйти из мясной лавки, так что просто оставайся самим собой. При появлении каких бы то ни было затруднений вызывай меня, я сяду на телефон и буду угрожать международным инцидентом. Один из моих партнеров постоянно работает с организациями, занимающимися шпионажем, и поэтому у нас есть доступ к некоторым довольно мощным базам данных. Я вытяну все возможное о Кавано и посмотрю, что это может дать. Дай мне телефонный номер, по которому ты сейчас находишься.Когда Бен закончил разговор, Шмид вывел его в смежную комнату и усадил перед столом около другого терминала.— Вы уже бывали в Швейцарии? — любезным тоном спросил он; так мог бы разговаривать гид, сопровождающий туриста на экскурсии.— Неоднократно, — ответил Бен. — Главным образом приезжал кататься на лыжах.Шмид закивал, как будто эта фраза его сильно встревожила.— Популярный отдых. Думаю, очень хорошо помогает снять стресс. Дает прекрасную возможность расслабиться. — Он прищурился. — Ваша работа, видимо, заставляет вас испытывать много стрессов.— Я бы так не сказал.— Стресс может заставить людей делать потрясающие вещи. День за днем они сдерживают его, а потом, совершенно неожиданно — бум! — они взрываются. Когда это случается, то, я думаю, они сами удивляются не меньше, чем все окружающие.— Я вам уже сказал, что пистолет мне подложили. Я не пользовался им. — Бен был мертвенно бледен, но говорил самым спокойным тоном, на какой был способен. Провоцировать детектива ни в коем случае не следовало, так как это привело бы только к отрицательному результату.— И все же, по вашим собственным словам, вы убили человека, разбили ему голову голыми руками. Неужели это ваша обычная манера поведения?— Это случилось при обстоятельствах, которые вряд ли можно назвать нормальными.— Мистер Хартман, а что сказали бы о вас ваши друзья, если бы мне пришлось поговорить с ними? Могли бы они сказать, что вы отличаетесь вспыльчивостью? — детектив уставился на Бена странно задумчивым взглядом. — Может быть, они сказали бы, что вы... что вы имеете склонность к насилию?— Они сказали бы вам, что я такой же законопослушный гражданин, как и они сами, — ответил Бен. — Не могу понять, к чему вы клоните.Бен посмотрел на свои руки, те самые руки, которые удавили Кавано по черепу кронштейном лампы. Был ли он склонен к насилию? Обвинения детектива были нелепыми — он действовал исключительно в целях самозащиты, — и все же память перенесла его на несколько лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36