Из-за этого определить, как далеко мы ушли, было невозможно. Я уже не пытался запомнить обратный путь и всю оставшуюся дорогу не сводил глаз с крепкой спины Человека-Овцы. Сзади к его костюму был прицеплен коротенький хвостик, покачивавшийся в такт ходьбе вправо-влево как маятник. Человек-Овца неожиданно остановился:
– Вот и пришли.
– Подождите, – сказал я. – Это что, тюрьма?
– Ну да, – кивнул Человек-Овца.
– Совершенно верно, – подтвердил старик.
– Как же так? Вы же говорили про читальный зал. Вот я с вами и пошел.
– Тебя надули, – не мудрствуя, заявил Человек-Овца.
– Я тебя обманул, – сказал старик.
– Но это...
Старик дернул из-за спины ивовый прут и ударил меня по лицу:
– Молчать. Заходи. Прочтешь эти три книги и выучишь наизусть. Через месяц я тебя лично проэкзаменую. Выучишь все как следует – выйдешь на волю.
– Это же ерунда! – запротестовал я. – Разве можно за месяц такие толстые книги выучить! Мама сейчас дома...
Старик взмахнул прутом. Я увернулся, и удар пришелся Человеку-Овце по лицу. Потом взбешенный старик ударил его еще раз.
Зачем такая жестокость?
– В общем, запихивай его туда как хочешь, – сказал старик и торопливо удалился.
– Больно? – спросил я у Человека-Овцы.
– Ничего. Я привык. А теперь я должен тебя туда посадить.
– Я не хочу.
– Я тоже. Но так уж устроено в этом мире.
– А если я откажусь?
– Тогда мне опять достанется. Он меня изобьет.
Я пожалел Человека-Овцу и послушно вошел в камеру. Кровать, стол, туалет. На умывальнике – зубная щетка и стакан, грязнее не бывает. Зубная паста – клубничная. Терпеть ее не могу. Вверху тяжелой металлической двери зарешеченное смотровое окошко, внизу – узкий лоток для еды. Человек-Овца пощелкал выключателем стоявшей на столе настольной лампы, посмотрел на меня и улыбнулся.
– Ну как? Неплохо?
– Да так, – ответил я.
– Еда полагается три раза и еще в три часа – пончики и апельсиновый сок. Пончики я сам делаю. Очень вкусные получаются. С хрустящей корочкой.
– Спасибо за заботу.
– А теперь вытяни ноги.
Я послушался. Человек-Овца выкатил из-под кровати тяжелый с виду металлический шар, обмотал вокруг моей лодыжки прикрепленную к нему цепь и запер на замок. А ключ положил в устроенный на груди в овечьей шкуре карман и застегнул его на молнию.
– Как же здесь холодно, – пожаловался я.
– Что? Ничего, скоро привыкнешь, – утешил меня Человек-овца. – Вечером ужин принесут.
– Погодите, – остановил его я. – Мне что, и вправду целый месяц тут сидеть?
– Да, – подтвердил он. – Вот так.
– А через месяц меня точно выпустят?
– Не-е.
– И что будет?
– Трудно сказать.
– Ну пожалуйста, скажите. У меня же мама дома переживает.
– Хм-м... Может, голову пилой располосуют и мозги через трубочку будут высасывать.
Сидя на кровати, я обхватил руками голову. Они что, с ума посходили? Я же никому ничего плохого не делаю.
– Все будет хорошо. Успокойся. Подкрепишься – сразу легче станет.
3
– Послушайте! А зачем у меня мозги высасывать?
– Хм-м... Потому что ученые мозги, говорят, уж очень хороши. Густые, комочками такими...
– Значит, целый месяц я буду накачиваться знаниями, чтобы их потом высосали?
– Вот-вот. Точно.
Человек-Овца достал из пришитого кармана пачку «Севен Старз» и прикурил от дешевой зажигалки.
– Вот влип. Но это же несправедливо, жестоко.
– Ну как сказать... – протянул Человек-Овца. – Такое во всех библиотеках происходит. Короче, не повезло тебе, брат.
– Во всех библиотеках?
– Да-да. Ведь библиотеки знания в долг дают. Им от этого одни убытки. Правильно? Ты не представляешь, сколько в библиотеках типов, которые ради всех этих знаний готовы чужие мозги высасывать. Вот ты зачем пришел? Решил здесь поднабраться того, чего в других местах не получишь?
– Вовсе нет. Просто в голову пришло. Ни с того ни с сего.
Человек-Овна с озадаченным видом слегка наклонил голову:
– Надо же, как вышло! Жалко.
– Может, вы меня выпустите?
– Не-е. Ничего не выйдет. Мне тогда такое устроят! Мало не покажется. Электропилой по животу. Кошмар, скажи?
– Кошмар.
– Как-то раз, давно, они со мной проделали этот номер. Две недели срасталось. Две недели! Так что ты брось.
– Ну хорошо. А если я откажусь эти книги читать?
Человек-Овца задрожал как осиновый лист:
– Об этом и думать забудь! И не говори! Под этим подвалом есть еще подземелье пострашнее. Так что высасывать мозги – еще не самое ужасное.
Человек-Овца ушел, я остался в своей тюрьме один. Повалившись ничком на жесткую кровать, целый час плакал навзрыд. Подушка в голубой наволочке промокла от слез.
Что же делать? Я не имел ни малейшего понятия. С отвращением думал о том, как у меня будут высасывать мозги, и так же с ужасом представлял еще более ужасный мир, лежащий где-то там, внизу.
На часах полседьмого. Время ужина. Мама наверняка вся извелась. А если я и ночью домой не вернусь, она же с ума сойдет. Такой человек. Ей всегда только плохое мерещится. Или о плохом думает, или телевизор смотрит. Интересно, скворца моего покормит или нет?
В семь послышался стук, дверь отворилась и на пороге появилась девочка. Она катила перед собой столик на колесах. Я никогда не видел таких красивых девчонок. Даже глазам больно стало. Лет ей было примерно сколько мне. Руки, ноги, шея – такие тонкие, что, казалось, возьмут сейчас и сломаются с хрустом. Длинные волосы блестели, как расплавленные драгоценные камни. Существо, которое всякий человек когда-то видел во сне и которое только во сне и приснится. Внимательно посмотрев на меня, девочка молча принялась расставлять привезенную еду. Я, словно завороженный, наблюдал за ее спокойными движениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31