Он просил, чтобы здесь, на Каратале, была построена крепость и размещён окружной приказ для защиты казахов от набегов кокандцев.Виталька никогда не слыхал ни о султане Сюке, ни о кокандцах. Впрочем, он знал, что дед его был из семиреченских казаков, но как-то никогда не задумывался над этим. Ему казалось, что Семёновка здесь существовала всегда и всегда здесь было так же хорошо и люди жили точно так же. А оказывается, тут проносились кони кокандских сарбазов, свистели кривые сабли.Марат рассказал о том, как больше ста лет назад первые отряды казаков шли сюда, в Джунгарский Алатау.И слушая его, Виталька видел, как казаки шли со стороны Аягуза по нехоженным неведомым местам, переходили вброд горные реки, волоком тащили тяжёлые пушки по солончаковой грязи через заросли колючего джингила, шли по непроходимым ущельям.Виталька отлично представлял себе казаков. Все они казались похожими на его деда. Неторопливые и сильные, с бородатыми, обожжёнными солнцем и ледяным ветром лицами, они ходили на тигров, которые тогда водились в этих краях. Он знал даже, какие у них были руки – большие и тяжёлые, покрытые ссадинами и рубцами, а пальцы – жёлтые от табака.Эти люди стали первыми исследователями дикого края, они шаг за шагом проникали всё глубже в Джунгарский Алатау с его снежными вершинами, исполинскими бездонными ущельями. Они первыми отыскали писаницы древнего человека с изображениями животных на берегах Коксу, древние курганы и каменные памятники.Марат говорил по обыкновению быстро, проглатывая слова и путаясь. Виталька многого не понимал, но не перебивал друга.Марат был горячий, вспыльчивый, нередко, когда над ним посмеивались, кидался в драку. Но всегда происходило одно и то же: у него отбирали очки и давали коленом под зад. В классе он был самым маленьким и хилым. Виталька не раз тянул его в горы, но Марат упорно уклонялся. Однажды, когда пошли всем отрядом к серному источнику за двенадцать километров от посёлка, он уныло плёлся позади всех. На обратном пути его едва не пришлось нести на руках. После этого он не хотел никуда ходить.Витальку осенило:– Марат, – сказал он, положив руку на плечо друга. – Тут недалеко есть какие-то развалины. Мы как-то охотились там с дедушкой. Он сказал, что зто старая казачья зимовка.– Где? – так и подскочил Марат.– Я же говорю, близко. Ходу туда всего день.Марат сразу скис и сел.– Ну пойдём! Может, там осталось что-нибудь интересное?Марат отвёл глаза и ничего не ответил.– Не бойся, – продолжал Виталька, – ходить – это привычка. Ну какой из тебя получится историк, если ты всю жизнь будешь сидеть за бумагами, как канцелярская крыса, и ничего не увидишь своими глазами?– Я долго не могу идти, у меня ноги не приспособлены, – покраснел Марат.– Ты рассуждаешь, как Анжелика. Ноги у тебя совершенно нормальные… А может, у тебя плоскостопие? Ну-ка, сними сандалии.Марат снял сандалии. Виталька осмотрел его ступни и сказал:– Нормальные ноги. Можно обойти вокруг Земли.– Скажешь, – усмехнулся Марат. – Вокруг Земли. И какой дурак сейчас пойдёт вокруг Земли?– Ходили, Марат. Даже бочку вокруг Земли катили.– Мало ли дураков? Один, я слышал, горошину носом катил. Всю морду себе ободрал.– Ну так как, пойдём?– Попробую, – без всякого воодушевления промямлил Марат.– Слово? – Виталька протянул ему руку.Марат помедлил и положил свою маленькую ладонь в крепкую руку Витальки. 5 Два раза в неделю Виталька занимался с Анжеликой по русскому языку и арифметике. Заниматься с Анжеликой Витальке поручил совет отряда. Это была общественная нагрузка. Анжелику не оставили на второй год только потому, что Виталька дал слово научить её за лето грамотно писать и решать задачи. Месяц таких занятий не дал абсолютно ничего. Анжелика не могла решить даже самой простой задачки, а писала так, что у Витальки опускались руки.Дом Ильи свидетельствовал об отсутствии хозяина. Сгнивший плетень повалили коровы, крыша текла. Дверь болталась на одной петле. Илья всё собирался починить крышу и дверь, но до дела никогда не доходило. Любимой его поговоркой было: «Закурим и начнём». Курил он много, но никогда ничего не начинал.Когда Виталька вошёл, Анжелика в углу комнаты играла в куклы.– Ты ведь уже большая, – покачал головой Виталька.– Да-а? – повернулась к нему с тряпичной куклой Анжелика.– Ясно, большая, – уже без прежней уверенности повторил Виталька.– Мамка зарезала петуха. Я очень-очень люблю куриную лапшу. А ты?– Давай-ка заниматься. Мне некогда.– И куда ты всё спешишь? У меня во-он сколько свободного времени… День длинный-длинный.– У бездельников все дни длинные. Вон старухи сидят с утра до вечера на лавочке… Если бы я так посидел, мне бы день показался как целый год.Виталька открыл учебник.– Пиши.Анжелика нехотя достала замызганную тетрадку и чернильницу. Обмакнула перо и посадила кляксу. Лицо её сразу же оживилось, она ловко начала делать из кляксы морковку.– Знаешь, я сейчас уйду и не буду с тобой заниматься! – рассердился Виталька.– Виталик, я больше не буду. Я же нечаянно посадила кляксу.– А морковку зачем из неё делаешь?Анжелика смущённо сунула в рот палец и посмотрела на Витальку огромными чистыми глазами.– Ладно, пиши: «Было душно от сладковатой прели палой листвы и дурмана разомлевших трав».Анжелика, почти касаясь носом тетради, писала: «Было душно от палой листвы и сладкого дурмана трав». Виталька посмотрел в тетрадь и крикнул:– Анжелика!Анжелика вздрогнула и снова посадила кляксу.Виталька хотел отругать её за невнимательность, но что-то остановило его. Точно молния, пронзило его острое чувство жалости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49