Я вышел из подъезда и сразу увидел Светку. Она стояла с портфелем и скрипкой посреди двора. Ей далеко ездить в музыкальную школу, и она выходит из дому раньше всех нас. Но сегодня у нее был такой вид, словно она не знала, куда ей идти.– Ты что тут стоишь? – спросил я, подойдя к ней.– Понимаешь, вчера вечером куда-то пропала Мушка, собака бабушки Сокальской. Она ее искала всю ночь. Сейчас лежит больная. И куда собачонка могла деться?– Может, просто бегает где-то. Бывает же...Я высыпал мусор в ящик и пошел домой. Думал, Светка отправится себе в школу, но она увязалась за мной. Тронула меня за рукав и заглянула в лицо:– Знаешь, наверно, ее кто-то поймал... Собачка маленькая, половина мордочки черная, половина белая...Я поставил на землю ведро.– А вдруг ее собачники отловили? Отвезли в виварий...Мне показалось, что Светка даже косить начала от волнения.– Пойду скажу папе – пусть едет в виварий и заберет собаку.– Погоди. Ведь неизвестно, где собака, правда? Светка кивнула:– Правда.– Да и не отдают собак. Я знаю.Я медленно поплелся домой. Нехотя позавтракал и отправился в школу. Во дворе встретился с Зельцем. Он жил в соседнем подъезде. На душе у меня было так скверно, что я вообще никого не хотел видеть, не только что Зельца.– Задачку сделал? – спросил он.Я так и знал, что он об этом спросит. Зельц всегда списывает у меня задачи перед уроками, если не может решить их сам.– Ну сделал...– А ты что такой кислый? – спросил он.– Куда-то пропала Мушка, собачонка Сокальской. Может, собачники поймали...– Ну и что? Бродячих собак отлавливают. Да и сдать кто-нибудь мог в виварий. За деньги. На этом, между прочим, можно хорошо заработать.– Ты что же, собираешься зарабатывать на собаках?– Зачем это мне нужно? – презрительно поморщился Зельц.– Я и на аквариумных рыбках неплохо зарабатываю.Плотно сбитый, розовощекий, всегда всем довольный, Зельц как-то удивительно легко жил. Все ему удавалось без труда, учителя считали его старательным и прилежным учеником, хотя другого такого лентяя, как Зельц, наверно, не было во всей школе. Да и когда он мог учить уроки, если все время был занят другими делами: менял, продавал, что-то присматривал, к чему-то приценивался. Отвечал на подсказках, а чаще выучивал урок перед тем, как его спрашивали. У него на это прямо-таки чутье: безошибочно угадывал, когда его должны спросить. Контрольные всегда списывал у меня. И сидел он за моей спиной, чтобы удобнее было списывать. Конечно, Зельц деловой пацан, но меня к нему ни капельки не тянуло. Меня больше устраивал рохля Славка. Этот, наоборот, всегда аккуратно готовил уроки. Но, как назло, когда его вызывали, оказывалось, что он выучил не то, что надо. А чаще сбивался во время ответа, мялся и получал тройку. Славка не умел себя показать, как Зельц, у него не было никакой хватки. Славка был пустой мечтатель. Больше всего на свете он любил халву. Бывает же у человека такая страсть. Зельц ловко использовал эту Славкину слабость. Учителя ничего не знали о проделках Зельца.– Как бы найти Мушку? – спросил я у Зельца.– А зачем? Придумываешь себе мороку. Старуха подберет еще какую-нибудь завшивленную собаку. А если она в виварии – все.Зельц был прав. Он рассуждал здраво, как взрослый, и попусту ничего не делал, не то что мы со Славкой...Уже возле школы нас нагнал Махмут, он жил от меня через три дома, но я к нему не заходил ни разу. Два года назад среди зимы он приехал с Чукотки. В мороз пришел в школу в короткой оленьей шубке и без шапки, черноволосый, с узкими угольно-черными смеющимися глазами. Он сразу всем понравился, и в классе немедленно переиначили его имя, стали звать Мишей, но это его рассердило, он сказал, что имя ему дали в честь деда, который живет в Самарканде, и что он не собирается его менять.На уроках русского языка первое время он смешил всех несуразно составленными предложениями, но по математике у него всегда было пять.Махмут запыхался. Видно, гнался за нами почти от самого дома.– Куда ты так торопишься? – спросил я.– До урока еще двадцать минут.– Тебя догонял, спросить думал: каникулы скоро... Поедешь со мной на север? Отец к морю возьмет на лето.Махмут рассмеялся, широко обнажив ровные белоснежные зубы, а глаза его при этом совсем превратились в темные щелочки.– Чему ты всегда радуешься, Махмут? – спросил у него Зельц.– Вроде и хорошего-то на свете немного.– Как так? – удивился Махмут.– А ты разве не хороший? Только взгляну на твое лицо и весь день потом радуюсь.Я знал, что от такого разговора очень недалеко до драки, и сказал, что исчезла Мушка.Махмут сразу расстроился, весь его восторг как ветром сдуло.– Собачонку надо найти,– сказал он.– Как?Зельц не стал слушать наш разговор и отошел в сторонку к ребятам из девятого класса. Он всегда лип к старшим.– Совсем ненахальная была собака,– вздохнул Махмут.– Жалко бабушку...Мы разошлись по своим партам в противоположные концы класса.На первом уроке учительница русского языка Анастасия Леонидовна говорила что-то о бессоюзном сложноподчиненном предложении. Я вначале краем уха слушал ее, а потом стал думать о том, кем стану, когда вырасту. Я часто об этом думаю. Хочется быть и тем, и этим, а определенного выбора так и не сделал. Математик из меня не получится, это я знаю точно, хоть и имею по математике пять. У нас почти все мечтают стать математиками, программистами, конструкторами космических кораблей. Но, по-моему, только у одного Махмута голова настоящего математика... Я посмотрел в окно и вспомнил о предложении Махмута ехать вместе с ним на север... Надо будет поговорить с отцом. Он вообще-то обещал летом отпустить меня в пионерский лагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22