Махмут лягнул ее ногой, но только еще больше разозлил. При этом с ноги у него слетел башмак, собака схватила его и принялась трясти в зубах так, что шнурки развязались и хлестали ее по морде. Дядя Альберт отнял у нее башмак и подал Махмуту.Мы вошли в дом.Я оглядывался по сторонам, не появится ли снова тетя дяди Альберта. Она всегда возникала бесшумно, как тень, и за ней так же бесшумно входил кот. Бывает же у животных такая привязанность.Дядя Альберт сел в плетенное из виноградной лозы кресло на гнутых полозьях и, не обращая на нас никакого внимания, раскурил свою старую черную трубку, потом оттолкнулся ногой от стены и, дымя, покачиваясь, задумался о чем-то. В это время появился кот. Казалось, он вышел прямо из стены. Потянулся, выставив когти, посидел немного, глядя на нас зелеными глазами, и ушел.В углу гулко шли часы, тяжелый бронзовый маятник качался неторопливо и мерно, отсчитывая время.Махмут долго и внимательно смотрел на маятник и вдруг спросил:– Дядя Альберт, скажите, может время идти наоборот, в другую сторону?Дядя Альберт резко остановил качалку.– Умный вопрос. Из тебя выйдет отличный математик. Ты, конечно, слышал о существовании гипотетического антимира. Так вот, предположим, мы обнаружили галактику, которая целиком состоит из антиматерии. Время там, очевидно, должно двигаться в обратном по сравнению с нашим направлении. Но можем ли мы установить связь с жителями антимира? Ведь память наблюдателей в обеих галактиках будет нацелена в противоположных направлениях. Если бы нам как-то и удалось установить связь с жителем антимира, тот сразу же все забывал бы, так как каждое событие мгновенно становилось бы частью его будущего, а не прошлого. Основатель кибернетики Норберт Винер считал, что между разумными существами в областях с противоположным направлением времени вообще никакая связь невозможна.Махмут слушал его, напряженно наморщив лоб. А дядя Альберт продолжал:– Время – это как бы волшебная дорожка, которая свободно развертывается впереди нас и сразу же свертывается позади, так что назад по ней уже нельзя сделать ни одного шага. Только вперед и вперед. И пока ни один ученый не знает, каков физический базис этой странной, непреодолимой асимметрии времени.Дядя Альберт умолк и снова закачался в кресле, уминая большим пальцем табак в погасшей трубке.Не помню уж, что он еще рассказывал, но мы с Махмутом слушали его разинув рты. И в то же время я чувствовал, что дядя Альберт думает совсем о другом и что он неспокоен. Я сам не заметил, как его тревога передалась мне. Но дядя Альберт посмотрел на меня как-то совсем необыкновенно, вынул изо рта трубку и улыбнулся, чуть блеснул его золотой зуб. Я тоже улыбнулся и успокоился.Во дворе залаяла собака. Я выбежал на крыльцо и увидел, что за калиткой стояли Славка и Тонька. У Славки в руках был кулек с халвой.Я открыл калитку и, пропустив Тоньку вперед, тихо прошипел на ухо Славке:– Последние деньги истратил, дурак? Теперь даже билеты на автобус купить не на что. И как я забыл забрать у тебя деньги!– Да не ругай его,– обернулась Тонька.– Это я ему купила халву. Сегодня получила зарплату в столовой. Только пришла домой с работы, и он явился, глаза круглые, говорит: отплываем.Мы полукругом стали возле дяди Альберта. Он качался в кресле, курил и смотрел на нас, смотрел долго, не отрываясь, у нас даже ноги устали, а он все смотрел и смотрел. Что-то было в нем такое, чего я не замечал в других людях, но это притягивало к нему и заставляло ему верить.Потом у него снова погасла трубка, и он стал охлопывать карманы своего мягкого полотняного костюма, искать спички.– Ну что ж, у нас было время подумать... А теперь, как сказал поэт:Корабль времен рискует затонуть... Но ждут лишь трусы у моря погоду, Во времени утратившие суть.Он встал, отряхнул с пиджака пепел, поднял с пола заранее приготовленный рюкзак, и мы пошли на корабль.Дядя Альберт открыл замок, распахнул дверь сарая. К борту корабля была прислонена лесенка, я видел ее в доме, по ней дядя Альберт взбирался к верхним полкам своего стеллажа.Мы друг за другом поднялись на корабль, сели в удобные мягкие сиденья и пристегнулись ремнями. Дядя Альберт повернул какую-то рукоятку на приборном щитке. Корабль вздрогнул от мощного гула. Гул нарастал и постепенно переходил в тихий, но стремительный свистящий вой. Славка перестал есть халву, оттопыренные уши его настороженно шевельнулись. Он только один у нас в классе умел немного двигать ушами.На щитке был прибор, похожий на обыкновенный реостат с делениями. Я разглядел на шкале цифры: 1 – 10 – 100 – 1000 – 100 000 – 1 000 000 – 100 000 000 – 1 000 000 000 и горизонтальную восьмерку – знак бесконечности. Перед этим знаком была красная черта.Дядя Альберт осторожно передвинул короткую стрелку по шкале к цифре 1000. Потом оглянулся на нас и погасил трубку, выбил ее о борт корабля и положил в карман.Рука дяди Альберта медленно потянулась к массивному пластмассовому переключателю. Мы замерли. В этот миг на корабль вскарабкался кот. Дядя Альберт не заметил его – он сейчас вообще, по-моему, не заметил бы ничего на свете – и повернул переключатель.Мне показалось, что все опрокидывается и беззвучно рушится на нас.Корабль тряхнуло так, что он затрещал, и я зажмурился от яркого солнца.Сарай исчез. Над нами синело безоблачное небо.Было яркое утро. Такое яркое, что после сумрака сарая, где стоял корабль, мы долго еще щурились и толком ничего не могли разглядеть.И невозможно было бы поверить, что корабль перенес нас на тысячу лет назад, если бы не осень. Нас окружали тяжелые перезревшие травы, кустарники на склонах окрестных холмов горели красным и фиолетовым огнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22