Как говорится, «служить бы рад, прислуживаться тошно!» Вот это — мое кредо.
Но кредо не могло защитить меня от ударов, меня, пальцем никого не задевшего и не принимавшего участия в этой постыдной драке, спровоцированной, как я честно признался Яйблочке, когда она взяла меня из комнаты отдыха, проходимцем-замарашкой, возможно, агентом деструктивных сил, выступающих под ложным лозунгом: «Земля для людей!»
— Где бы они сейчас были, — проворчала в ответ Яйблочко, натягивая поводок, на котором вела меня домой и предназначенный (в моем конкретном случае) только для того, чтобы защитить меня в случае неожиданной опасности, — если бы не наша экспансия, они бы вымерли от собственных нечистот.
Разумеется, я полностью согласен с моей милой, добродушной Яйблочкой, четырехметровой неуклюжей лягушатиной!
Я решил воспользоваться ее тревожным настроением и сказал:
— Госпожа, я тут видел трехцветный электронный ошейник.
— Зачем тебе? У тебя совсем еще новый.
— В него вживлена система предупреждения. Если меня захотят украсть, то он сразу даст сигнал.
— Небось бешеных денег стоит, — проворчала моя хозяйка.
И я понял, что ее постоянный страх потерять меня, лишиться ее лапушки, псеночка-котеночка, дорогого моего человечка, которого она искренне почитала членом семьи, заставит раскошелиться. Такой триколер уже купили Вику, вся наша улица с ума посходила от зависти.
Мы повернули к дому. Скоро должен был вернуться со службы сам спонсор Яйблочко, и мы с госпожой всегда с трепетом ждали этого момента.
— Пока ты дрался в зверинце, — продолжала Яйблочко (я попытался было возразить, но она не слушала меня, она думала вслух), — мы с дамами как раз обсуждали новости из Симферополя. Это же надо — ограбить курортный автобус! Я не сторонница жестокого обращения, но всякому терпению есть предел. И этот нелепый лозунг…
— «Земля для людей!» — сказал я, и получилось чуть более вызывающе, чем мне того хотелось.
И тут же Яйблочко перетянула меня по голой спине плетью, которую всегда носила с собой, чтобы отгонять от меня поклонниц.
Это меня глубоко оскорбило. Если ты больше и сильней, это не означает, что можно пускать в ход плетки. Я лег на голый пыльный асфальт. В знак протеста я решил тут же умереть!
Яйблочко дернула меня за поводок. Я не сопротивлялся. Она потянула сильнее и буквально поволокла меня, не думая о том, что я могу оцарапаться и у меня начнется нагноение, откуда всего шаг до гангрены!
Я поднялся на ноги. Ведь не ей мучиться перед смертью — тупой скотине! Если они захватили Землю, потому что у них есть одуряющие газы, лазерные пушки и черт знает еще какое оружие, это не означает, что люди — рабы. Нет, мы не сказали еще последнего слова! Мы тоже цивилизованные люди!
Яйблочко, видно, почувствовала гнев, исходящий от представителя порабощенного, но не сдавшегося народа, потому что перестала тянуть за поводок и сказала виноватым голосом:
— Отряхнись, Тимоша. Нельзя же так себя вести — люди смотрят.
— Пускай смотрят, — сказал я, но все же подчинился. Я человек добрый и отходчивый.
Мы продолжали наше движение к дому.
Порой нам встречались другие спонсоры и спонсорши, совершавшие послеполуденную прогулку с домашними любимцами. Спонсоры раскланивались и перекидывались фразами на своем языке, и это давало возможность и нам, любимцам, также обменяться приветствиями и новостями.
— Слышал, Тим, — спросил меня Иван Алексеевич из хозяйства Плийбочико, — у Сени чесотка. Его на живодерню отвезли.
— Не может быть!
— Ты с ним не общался?
Иван Алексеевич мне неприятен. Всю жизнь он служит своим спонсорам за пределами разумного. Он даже бегает для хозяйки в магазин и качает их ребенка. Нельзя же так унижаться!
— Наверное, это преувеличение, — сказал я, а у самого сердце сжалось от жалости к Сене, вежливому, воспитанному человеку.
Яйблочко неожиданно потянула меня дальше, и ошейник впился в горло. Хорошо еще, что она не услышала о Сене. А то бы потащила к ветеринару!
Зрелище, открывшееся моим несчастным глазам, отвлекло меня от физических страданий.
Навстречу нам по бульвару шел жабеныш и вел на золотой цепочке мою возлюбленную!
Нет, я никогда не спутаю ее ни с кем на свете! Ее светлый образ запечатлелся в моем мозгу до конца дней.
— Ты куда? — закричала Яйблочко и так дернула меня назад, что я потерял равновесие и, чтобы не упасть на землю, был вынужден встать на четвереньки.
Девица, которая улыбнулась было мне как старому знакомому, при виде моего несчастья рассмеялась — мелодично, звонко и обидно. Ее спонсоренок остановился и тоже принялся смеяться, как смеются они все
— хрюкая и выпячивая живот.
— За что? — только и спросил я, поднимаясь и стараясь сохранить чувство собственного достоинства. — Неужели тот факт, что сто лет назад вам удалось покорить Землю, дает вам основания так обидно и горько унижать ее население?
Видно в сердце этой туши что-то шевельнулось, потому что Яйблочко строгим голосом приказала жабенку-спонсоренку прекратить смех. У них с дисциплиной строго.
Жабеныш замолчал и потащил мою возлюбленную на боковую дорожку. Она так элегантно и легко бежала рядом с ним, чуть подпрыгивая на бегу, линия ног столь плавно переходила в круглый задик, рыжие кудри так нежно и игриво струились по узкой спине, что у меня перехватило дух. И все попытки и потуги Яйблочко оторвать меня от этого волнующего зрелища были тщетны. Ей пришлось подхватить меня на лапы и, прижимая к жесткой грудной чешуе, отнести домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16