– Вон тот парень у дверей кинул в нее жвачкой.
– Вполне возможно, – сразу согласилась Соня. – Мы живем в обществе, где понятия добра и зла перемешались. Зло правит нами.
Лидочка подумала, что краснощекая Соня похожа на школьную учительницу. У нее был профессиональный тон.
– Чего он хотел? – додумала вслух Лидочка.
– Он мог в меня попасть, – Соня состроила жалобную мину, маленький носик даже покраснел, – своей слюной. А что, если он болен СПИДом?
Это был странный вывод. Лидочка обернулась и встретилась глазами с молодым человеком, который запрокинул голову назад, обнаружив под козырьком черные томные глаза.
Он не отвел взгляд, и Лидочке почудилось осуждение, – может, он обладает таким невероятным слухом, что услышал, о чем они с Соней говорили? Это было немыслимо.
– Они снимают квартиры вокруг Москвы, – сообщила Соня. – Город буквально в осаде.
Лидочка поняла, что соседка имеет в виду «лиц кавказской национальности» – этим гнусным эвфемизмом пользовались даже члены правительства, ибо в нем скрывалась смесь опаски перед организованной сплоченностью чеченцев или, скажем, осетин и презрения великого белого человека к черноволосым кавказцам. Обыватель как бы мстил им за то, что грузины столько лет правили Россией и делали это столь уверенно и жестоко. Может, из-за этого в конфликте грузин и абхазцев многие россияне внутренне были на стороне абхазцев, а наемники из казаков в абхазской армии бились с грузинами не только за хорошие деньги.
Парень кавказской национальности отвернулся и снова посмотрел в окно.
Лидочка подумала: было бы хорошо, если бы он сошел раньше.
– Вам далеко? – снова спросила Соня.
– Мне через одну, в Переделкино, – сказала Лидочка.
– Молодец, – сказала Соня, как будто Лидочка правильно ответила урок, – мне тоже там выходить.
И, несмотря на недавнее желание поскорее отделаться от соседки, Лидочка искренне обрадовалась: Соня выходит вместе с ней, потому что в ней уже созрела внутренняя уверенность, что парень с крючковатым носом тоже едет в Переделкино и что он каким-то образом угрожает Лидочке.
Наверное, десять лет назад, нет, меньше – пять лет, Лидочка не обратила бы внимания на этого парня, по крайней мере, не заподозрила бы угрозы. Какая может быть угроза средь бела дня, когда вокруг люди? Да и кому нужна женщина средних лет и скромного вида? Но пять лет назад людей не расстреливали вот так, запросто у подъезда собственного дома, и в газетах не констатировались очередные убийства очередных банкиров и директоров. Казалось, что даже убийцы перестали бояться кары – масштабы преступлений маньяков стали теперь исчисляться десятками жертв, и это тоже стало привычным.
Лидочка не связывала того кавказского парня с ночными событиями у дома – к тому не было никаких оснований, но существовало какое-то внутреннее сходство безнаказанности. Лидочке показалось даже, что в мимолетном взгляде, брошенном на нее парнем с крючковатым носом, была наглая угроза, с какой кот смотрит на полузадушенную мышь, с которой еще не наигрался.
Поезд затормозил у занесенной снегом платформы – снег был настолько утоптан по краю, что легко было скользнуть под вагон, и углублен тропой по середине открытой платформы. Железные дороги сдавались разрухе последними, но сдавались и они. Платформы перестали убирать, ступеньки лестниц провалились, у единственного телефона-автомата была оторвана трубка, а бетонный забор, за которым тянулся густой высокий лес, частично рухнул – бетонные квадраты углами высовывались из снега.
– Вам с платформы направо? – спросила Соня.
– Да, – согласилась Лидочка.
Сердце сжалось – парень в кожаной кепке сошел с поезда и сразу стал виден, когда несколько человек, также покинувших электричку, потянулись к началу платформы, где была лестница.
Парень и не думал скрываться. Он словно поджидал Лидочку. Но на нее не смотрел.
– Он мне не нравится, – сказала Соня, как будто угадав мысли Лидочки. – Мне кажется, что он за нами следил. Кстати, у меня есть газовый баллончик. Вы не возражаете, если я его приготовлю к бою?
– Нет, не возражаю, – ответила Лидочка. С Соней ей стало как-то спокойнее. К тому же выглянуло солнце – февральское, еще холодное, но совершенно настоящее, светящее с синего неба, цвет которого был интенсивен из-за снежного царства вокруг. Загрохотала, набирая скорость, электричка и скоро унесла с собой не только грохот, но и все остальные звуки, словно высосала их из воздуха. Лидочка обернулась: парень с крючковатым носом стоял на платформе, разглядывая верхушки сосен. Женщины прошли так близко от него, что Лидочка заметила даже наклеенный на его щеке кусочек пластыря.
– Я надеюсь, что нам по дороге, – сказала Сонечка. – Вы меня взволновали этим чеченцем.
– Почему чеченцем? – спросила Лидочка, уже догадываясь об ответе.
– Они все чеченцы. Или азербайджанцы. Им дома не сидится, а мы, лопоухие, – лучшая в мире добыча. Толстые зайчики, грабь – не хочу.
Лидочка хотела было рассказать Соне, что на рассвете она видела, как убили человека, но спохватилась – получилось бы, что она как бы соглашается с Соней, а она не была с ней согласна. И Лидочка понимала, что в иной ситуации была бы даже рада отвязаться от Сони, существа мелкого, завистливого и питающегося не столько колбасой, сколько сплетнями и суевериями. Но сейчас она была даже благодарна Соне за то, что та мелко, как болонка, семенит рядом, – Лидочке хотелось оглянуться и посмотреть, следует ли за ними тот парень, но надо было заставить себя не оборачиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15