Лидочке казалось, что с приходом коменданта сразу стало теплее, и она даже вознамерилась пойти к нему на кухню, чтобы поставить чайник и согреть отважного мастера, но тут зазвонил телефон.
Этот звонок относился к области совпадений, потому что Татьяна Иосифовна Флотская не смогла бы застать Лидочку дома – не будь рассветной перестрелки, она бы уже ехала на работу. Так что пуля, неточно выпущенная из автомата в Средне-Тишинском переулке, послужила толчком к дальнейшим невероятным событиям.
Лидочка прошла с телефоном в туалет, куда не так громко доносились удары коменданта, который отбивал замазку, и спросила, кто звонит.
– Простите, – произнес капризный женский голос, за которым Лидочке почудилась средних лет аристократка в китайском атласном халате. – Правда ли, что я говорю с Лидией Кирилловной Берестовой?
– Это вы? – почти догадалась Лидочка. – Это вы, Татьяна Иосифовна?
– Только не надо утверждать, что ты со мной знакома, – отозвалась аристократка. – Если я тебя и видела младенцем или качала на коленке, то совершенно запамятовала этот исторический момент. Но я рада, что ты меня все же отыскала. Честное слово, рада. И чтобы услышать твой голосок, я прошла больше километра до телефона-автомата – единственного средства связи нашего поселка с городом. И если у нас случится беда, надо будет вызвать «Скорую», то я со всей ответственностью утверждаю, что машина приедет через неделю после смерти больного!
– Но где вы, Татьяна Иосифовна?
– Разве я тебе не сказала?
– Нет еще.
– Я получила зимнюю дачу, от «Мемориала». Слышала о такой организации?
– Разумеется.
– Ты можешь называть меня тетей Таней, правда, если сочтешь это возможным.
– Спасибо.
– Поняла. Я привыкла к обертонам в чужих интонациях. Следовательно, пока я для тебя – Татьяна Иосифовна. Кто там у тебя стучит?
– Окно разбилось, – сказала Лидочка. – Сейчас вставляют новое.
– Ты на каком этаже?
– На втором.
– И, конечно же, без решеток. Одинокая женщина без решеток на окнах второго этажа – верная кандидатка на изнасилование. Тебе кто-нибудь об этом говорил?
– К сожалению, пока что нет. К тому же я замужем, только мой муж в командировке.
– Считай, что ты получила бесплатный совет и поторопишься его исполнить. Или подвергнешься нападению. Ты что молчишь? Ты подверглась?
– Простите, Татьяна Иосифовна, – произнесла Лидочка. – А нельзя ли мне все рассказать вам при встрече?
– Ты хочешь меня повидать?
– Да.
– У тебя ко мне дело или сентиментальные переживания?
– Простите, дело.
– Замечательно! Ненавижу лицемерок. И дело требует личной встречи?
– Да.
– Странно, я не думала, что у нас с тобой могут быть дела. Честно говоря, я вспоминала о твоем существовании раза три в жизни, когда листала семейный альбом и видела фотографию твоей бабушки. Она умерла?
– Да, – ответила Лида. – Она умерла.
Из кухни донесся пронзительный скрип, затем частые удары и треск. Лидочка догадалась, что комендант надрезал алмазом полосу стекла, а затем, постучав по краю ручкой резака, отломил ее.
– Разумеется, Лидочка, я рада, что ты меня отыскала. Так тяжело терять близких… Но я думаю, что ты искала меня не из-за родственных чувств.
Когда-то Маргошка Потапова жаловалась на свою дочку, что растет она – исчадием советской эпохи. Это были слова Маргошки. Маргошка имела все основания так рассуждать, проведя лучшие годы рядом с вершиной власти, и, какие там выводятся исчадия, знала отлично. Таня училась в сто десятой школе, с младенчества знала, что такое персональная машина и почему ей не надо готовить домашних уроков – все равно похвалят и переведут. За это, за маму и папу, арестованных в начале войны, она была жестоко и несправедливо наказана. Ее выслали из Москвы в сорок шестом году, в день, когда она получила серпастый и молоткастый паспорт. Страна успешно завершила борьбу с бесчеловечным нацизмом, комсомольцы совершали все новые подвиги, а девочка Таня Флотская ехала по этапу на восток, потому что на нее давно, уже несколько лет, лежала убийственная разнарядка – как подрастет и изготовится мстить за родителей – тут же изолировать. В последующие годы избалованную пухлую, добрую, хорошенькую девушку Таню Флотскую били, насиловали, морили голодом и холодом. Она под гнетом этой немыслимой жизни коренным образом изменилась и выросла бабой наглой, хитрой, жадной и лживой, она стала тусклым исчадием советской эпохи и научилась в ней безбедно существовать. Но не более того – существовал некий мистический барьер, который вставал на ее пути, как только судьба подводила ее к богатству или к счастью. Миновать этот барьер она так и не смогла.
В лагерях она пробыла недолго, зато несколько лет съела ссылка в Муйнаке, притулившемся с юга к Аральскому морю. Была она кастеляншей, библиотекаршей, санитаркой и даже поварихой в рыболовецкой артели и твердо усвоила, что за пайку надо платить.
Несмотря на тяготы юности, выросла она знойной красавицей, такой, что никогда не догадаешься, что она прошла через гнилые вертепы, а казалось, что это сытое, отмытое и умасленное благовониями балованное дитя гарема.
В Нукусе она окончила пединститут, ей пришлось выйти там замуж за преподавателя марксизма-ленинизма, тоже из бывших, потом ее понесло от мужика к мужику, все они попадались умельцы получать свое и не дать Татьяне заслуженной доли. В путешествиях по стране она сменила несколько мужей и любовников, прижила с одним из них дочку Аленку, сама все толстела от романа к роману.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15