На этой балалайке певун принялся (довольно неумело) себе аккомпанировать.
Как бы эту хмелюшку
На нашу сторонушку,
Ой ли, ой люли,
На нашу сторонушку? –
вступил тот, что в зеленом. Он пел получше, а при фразе «на нашу сторонушку» притопывал и хитрым оком посматривал на мою «сторонушку», то есть на меня, окаменело сидевшую на диване.
На нашей сторонушке
Привольице вольное,
Ой ли, ой люли,
Привольице, вольное! –
заверил желтокафтанник, оказавшийся к тому же тенором. Видимо, само воспоминание о «вольном привольице» подвигало его на музыкальные экзерсисы. Заканчивали они хором:
По этому привольицу
Ходил-гулял молодец,
Ой ли, ой люди,
Да свет Иван-молодец!
Ходил свет Иван-молодец
Да за красой-девицей.
Ой ли, ой люди,
Да свет Василисою!
Струны дзинькнули в последний раз, и певцы замолкли.
– И что это значит? – с прохладцей в голосе поинтересовалась я у вокального трио.'
И тут из уст Красного Кафтана речитативом прозвучало следующее:
– Восходил светлый месяц со звездами, выходил Иван-молодец со сватьями. Говорил Иван-молодец о своей доле, доле горькоей, холостяцкоей. Все-то братовья оженилися…
– Говорит Иван, говорит Иван, йо! – в ритме хип-хопа дополнили его подпевалы.
– А я все один, холостой хожу, – подытожил Красный Кафтан.
– Ай-я-я-я-я-яй, как нам жалко Ваню, такого парня и холостого! – заголосили остальные на какой-то очень знакомый мотив. – Ай-я-я-я-я-яй, пропадет без жены, совсем пропадет!
– Довольно! – возвысила я голос. Хватит тут изображать фольклорный ансамбль, это у вас все равно плохо получается. Говорите прямо: кто вас послал и чего вам от меня надо?
Руфина тут прямо-таки зацарапала мне коленки, хотя до сего момента сидела вполне смирно и приведенный выше идиотский концерт слушала даже с некоторым удовольствием. А тут зашептала, глядя мне прямо в глаза: –
– Да кто ж о таких вещах напрямки да без обиняков говорит, Василиса? Ты что же, традиций не знаешь?
– Я сейчас на эту «традицию» вызову милицию! – сурово пообещала я. И грозно посмотрела на гостей:
– Говорите!
Те переглянулись, пожали плечами и почти хором сказали:
– Сваты мы, красна девица. Смотрелыцики, Пришли к тебе смотрины устраивать.
– Так… – Я начала закипать, как чайник без воды. И кто же вас отрядил на эти смотрины? Кто это у нас такой любитель старины?
Мысленно я перебрала всех знакомых по моей специальности фольклористов и решила, что это наверняка сюрпризик от ненавистной мне группы студентов-экзолингвистов. Наверняка они прочитали объявление или другим способом узнали, что у меня… проблемы с семейной жизнью, вот и решили поиздеваться. Ну, я им за это устрою зачетик!!!
– Кто ж нас послал, – гнули свою линию «трое из яйца». Знамо кто: жених. На невестушку поглядеть: красна ли ликом, добрали очами, не увечлива ли руками да ногами…
– Прекратите этот балаган! Кто вас послал! Имя!
– Так Иван, сын Иванов, добрый молодец. По тебе его ретивое сохнет…
Ивановых знаю немного, из всех известных мне никто на подобную каверзу не способен. Тогда в чем дело?!
– Василиса, – царапнула меня Руфина. Неужели ты еще не поняла!
– Не поняла. Пусть объясняются! Красный Кафтан бережно извлек из-за обшлага рукава клочок газетного листа и сказал:
– Мы вот по этой грамотке сватать тебя пришли. За Ивана. Он у нас как раз жених тебе, красавица, подходящий. И хозяйственный, и деловой, и остроумный, а уж какой ласковый – мухи не обидит, мимо не пройдет! И никаких этих страшных в/п, ж/п, м/п, б/а, б/у, а/м у него сроду не водилось: здоровый парень, кровь с молотком, ох, то есть с молоком…
– Значит, по объявлению… – сникла я.
Какая глупость. Мне сразу стало и скучно, и грустно, и руки никому не хотелось подать.
– Уходите, – велела я сватам. Не нужно мне ничего.
– Как так?! – ахнули они, а Руфина до того больно вцепилась мне когтями в запястье, что я чуть не взвыла. Мы сюда добирались, семь пар чугунных сапог истоптали, семь пар чугунных посохов изломали, семь пар чугунных ковриг изглодали! Кудыкины горы прошли, а их и не всякий витязь посетить отважится! Со зверем лютым, Арысь-полем именуемым, едва не столкнулись! А ты нас опять несолоно хлебавши в Тридевятое царство отправляешь!
Вот тут я удивилась. Уж слишком правдоподобно гости возмущались. И совсем перестали походить на участников какого-нибудь фольклорного коллектива. Но я еще стояла на своем:
– А как же к вам в Тридевятое царство эта бумажка попала?..
Тут кошка сверкнула на гостей таким янтарным взглядом, что они смешались, но потом .все-таки ответили:
– Жар-птица на хвосте принесла.
– Все понятно. Раз жар-птица, неудивительно, что от газеты такой клочок остался. Прочее, видимо, сгорело…
– Девица красная, не вели казнить, вели слово молвить, – опять затянул волынку краснокафтанник. Сохнет по тебе Иван. Слезы льет горючие от красна солнышка до ясна месяца. Не мила мне, бает, жизнь без Василисушки Премудрой!
– Премудровой, – автоматически поправила я, имея в виду свою фамилию.
– Вот я и говорю: Премудрой! – подтвердил сват.
– Так что же ваш Иван сам не явился? – коварно поинтересовалась я.
– Сие позор и посрамление еси, ежели жених сам на смотрины является. Отчии законы да правила блюсти надо, сударушка, – пояснил мне желтокафтанный сват.
И я вспомнила, что точно, жених никогда не являлся на смотрины и сватанье невесты. Сама же об этом читала монографию Ивана Сахарова! Тьфу ты, и тут Иван!
– И что дальше? – спросила я сватов.
– Ну, ежели согласна ты, красна девица, пойти за нашего Ивана-молодца, то тут годить и рядить нечего. Как раз мясоед начался; Пирком да за свадебку, на Красну-то горку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17