— резко перебил я директора, ударив кулаком по столу.
— Нет, я этого не говорил. Просто хочу предупредить, чтобы вас случайно не охмурили.
— Мы еще посмотрим, кто кого охмурит!
— Я вижу, вы — крепкий парень. Даже глаза сверкают ненавистью и отвагой. Молодой вы еще, пламенем горите, пламенем! Так слушайте дальше. После первой неудачи я снова взялся за дело, как говорится, засучив рукава. Попросил трудящихся еще раз написать жалобу. И отправить ее не куда-нибудь, а в милицию, в ОБХСС! Там-то уж, сказал я, не найдешь равнодушных людей, тем паче — взяточников! Дайте-ка мне это заявление…
Я выхватил из кармана заявление трудящихся и протянул несчастному директору. Он развернул листки и принялся читать. А я, глядя на него, думал: «Бедный, бедный Адыл-ака! Конечно, что вы могли сделать один против десяти прохиндеев, которые надуют самого шайтана?! Что ж вы, не могли сразу придти к самому Усманову и все рассказать? Но ничего, и теперь еще не поздно, ведь есть на свете я. Мы им прижмем хвосты!»
Мне захотелось сказать этому бедному, загнанному человеку какие-то теплые слова, подбодрить его, поднять дух.
— Вот этих людей я знаю хорошо, — проговорил Адыл-ака, возвращая мне жалобу. — Камбаров работает зубным врачом. Мастер своего дела, любой зуб, хоть больной, хоть здоровый, может вырвать с первого раза. Кадыров — хирург. Похож на вас: любит справедливость, честен… Ну, а теперь давайте перейдем к делу.
— Я готов.
— Когда вы думаете взять пробы с блюд для анализа?
— Я думал, завтра…
— Нет, это не годится. Пробы надо брать в субботу или воскресенье. Ибо в эти дни у всех контролирующих учреждений выходной. Именно потому в эти дни наши жулики наглеют: воруют в три-четыре раза больше, чем обычно. Как в пословице: тащи все, что можешь, пока сторож спит. Кроме того, товарищ сержант, в другой раз не допускайте такой оплошности.
— Какой оплошности?
— Вы вошли в кафе и прямо направились проверять цены блюд на витрине. Даже я тотчас догадался, с какой целью вы пришли. А повара могли заметить это гораздо раньше меня, это народ битый-стреляный. Поэтому-то я и поспешил, боясь, что они обведут вас вокруг пальца. Мой вам совет на будущее: пошлите сперва кого-нибудь взять пробу с блюд, а потом — коршуном — и хватайте воров за руку!
— Спасибо. Учту ваши советы, — сказал я, искренне радуясь, что натолкнулся на такого блогожелательного, доброго человека.
— Еще, товарищ сержант, что я хочу сказать, — продолжал директор. — Здесь заведены две книги жалоб. Одну выдают, когда люди желают писать благодарности, по ней и получают премиальные, другая — для жалоб, но ее никогда никому не показывают. Оба книги хранятся у буфетчика. Товарищ сержант, еще об одном хочу вам сказать. Только пообещайте не отказывать мне.
— Обещаю.
— Проверьте еще деятельность буфетчика! — Адыл-ака пугливо оглянулся вокруг, словно боясь, что нас кто-то может подслушать. И продолжал шепотом: — Он-то и есть главарь всей шайки! Все под меня копает, подлец, свалить хочет, ибо знает, что я всегда за честность, на стороне трудящихся. Такого жулика свет еще не видывал. И коньяк, и водка у него не натуральные. Он сна лишается, если двадцать граммов водки не разбавит восемьюдесятью граммами воды!
— Ну и негодяй!
— Вы его еще не знаете! Хотите убедиться сами, какой это страшный человек? Тогда идите, возьмите у него два стакана водки. Если я пойду, мне он нальет неразбавленной, прощелыга!
— Но ведь это как-то… водку… мне?..
— Опять хотите попасть впросак? — упрекнул меня Адыл-ака и мне стало совестно. Вмиг сбегал, купил два стакан водки у взмыленного буфетчика.
— Вот это я понимаю, вы храбрый молодой человек! — похвалил Адыл-ака. — Вот теперь выпейте один стакан, и, если ощутите хоть малейший привкус водки, — плюньте мне в лицо!
— Но я никогда ее не пил!.. — возразил я. — И потом, я ведь на службе.
Директор засмеялся, махнул рукой.
— Вот в том-то и дело, что это совсем не водка, а чистая вода.
— Да, но я все равно не могу…
— Ну, ладно, — Адыл-ака обиженно поднялся с места, направился к двери. — Я-то уж думал, что вы храбрый, умный юноша, настоящий Шерлок Холмс. Доверяя вам свои секреты, я не думал, что вы тотчас пойдете на попятный…
Мне не хотелось в самом начале расследования лишаться такого ценного помощника. Кроме того, разве мог я допустить, чтобы кто-нибудь хоть на миг, усомнился в моей храбрости, уме и смекалке?!
Одним махом я опорожнил стакан водки.
— Ну и как? — поинтересовался директор, возвращаясь назад.
В первый миг я не мог ответить, потом кое-как выдохнул из себя воздух и ответил, скривившись от отвращения:
— Гадость какая-то… Очень горькая.
— Молодец! Я не ошибся в вас. Сразу смекнули, какой гнусностью поит людей этот буфетчик. Чистую водку выпьешь — удовольствие получаешь, душой и телом отдыхаешь, а этот настоящую отраву продает, будь он проклят! Воруй, воруй, но знай же меру, несчастный! Выпейте второй стакан тоже, а то тошнить будет. От такой гадости только так и спасаются…
— Не могу, голова кружится.
— Вот потому-то и говорю вам: выпейте еще! Все сразу пройдет. Вот так. Молодец! Парень вы, оказывается, не из робких, можете с любыми трудностями справиться. Ах если бы все милиционеры были такими, как вы!
Головокружение у меня теперь и вправду немного прошло. На душе стало радостно, весело. Я поцеловал Адыла-ака в лоб.
— Вашу бескорыстную помощь органы милиции оценят по достоинству, — заявил я. — Хотите, я вам спою?
— Погодите, дорогой, вы нам еще и спляшете, — сказал Адыл-ака и вроде бы уплыл куда-то.
Больше я ничего не помню.
Сон это или явь?
Открыв глаза, я обнаружил, что лежу в кабинете Атаджанова на диване.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83