Видно, отменил совещание.
— А теперь, дорогие гости, поедем ко мне домой, — объявил он твердо. — Что же разговаривать посреди улицы! Сейчас подойдет машина. Дайте сюда хурджин, Кузыбай, так, кажется, вас зовут?
— Да, — признался папа, но хурджин, отдавать не стал.
Через минуту к нам подлетела черная сверкающая «Волга», мы сели в нее и отправились. На душе у меня было так муторно, что я не особенно прислушивался к беседе. Между тем, она приняла интересный оборот.
— Скажу я вам, Кузыбай-ака, замечательного сына вы вырастили, — осторожненько начал разговор Салимджан-ака.
— Кхм, да уж и не знаю… — кашлянул пала в кулак, искоса взглянув на бабушку, точно испрашивая совета, соглашаться или не соглашаться.
— Будь он неладен, этот замечательный-то, — тотчас подхватила бабушка, не замечая или не желая замечать папиного взгляда. — Знаю я его, шельму! Но вы не всему верьте, что он говорит: наполовину-то он наверняка привирает…
— Нет, сейчас вашему Хашимджану завидуют все! — продолжал полковник гнуть свое. — Он, конечно, и созорничать любит, и пошутить, но дело свое знает туго…
И пошло, и пошло, в жизни никто меня так не хвалил! Мне стало так приятно, что чуть не уснул блаженным сном на бабушкином плече. И всех успехов, оказывается, я достигаю потому, что неуклонно выполняю все заветы и мудрые советы моей дорогой бабушки. У Хашимджана, по словам полковника, нынче такой авторитет, что без него не решились закончить государственной важности совещание.
— Вот, говорила же я тебе! — вдруг обернулась бабушка к отцу. — Говорила тебе, что не нужно слушать болтовни этой сопливой Хаджар!
— Но вы же сами подняли весь этот шум, — робко вставил папа.
— А что было делать, захотелось мне повидать моего недотепу, — сказала бабушка дрогнувшим голосом, повернулась и чмокнула меня в лоб. — Гляди, Кузы, какой красавец-парень вырос, а? Сынок, Салимджаном вроде тебя звали… скажи, сынок, и вправду, он не парикмахером у вас?
— Хашимджан сейчас выполняет задание большой государственной важности, — веско ответил полковник.
— Слава богу, дожила я до дня, когда про Хашима сказали доброе слово.
— А как вы думали?! Мой сын! — попытался папа слегка возгордиться, но бабушка тут же цыкнула на него и он притих.
Тем не менее бабушка, кажется, постепенно успокаивалась. Поверила, что я тут не бездельничаю и даже не цирюльничаю.
— Вот вернусь в кишлак, бог даст, припеку язычок сопливой Хаджар! — пообещала она, окончательно остывая. Потом просительно глянула на Салимджана-ака:
— Но, сынок, очень прошу вас, если случится, что Хашим поедет в родной кишлак, то вы уж его без леворвера не отпускайте.
— Будет сделано, бабушка! — шутливо козырнул полковник. — Велю не один, а два револьвера прицепить! И обязательно — свисток!
— Ну а я уж стану за всех вас молиться! — пообещала бабушка.
Дома, едва Салимджан-ака направился было к кухне, бабушка остановила его.
— Не надо, сынок, беспокоиться. Чайник чаю мы уж как-нибудь сами вскипятим. А вы сейчас же езжайте на службу, ведь у вас полно важных дел, и как бы Хашиму не попало из-за меня, старой.
Когда уходили, она остановила меня у двери.
— Хашим, это твоя машина? — спросила шепотом.
— Моя персональная, — прихвастнул я на всякий случай.
— Приезжай на ней в кишлак. Пусть увидит сопливая Хаджар.
— Слушаюсь, бабушка.
Советчик директора
Поскольку некоторые стороны нашего дела абсолютно секретны, я вынужден умолчать о подробностях совещания, плана захвата преступников, обысках, а также не стану называть имена участников оперативных групп. Могу лишь сказать, что ответственность за руководство операцией взял на себя полковник Али Усманов. Ну, а если вам очень хочется, могу раскрыть еще одну деталь: старшим группы захвата назначили некоего сержанта, думаю, догадались, кого именно. Кроме того мне поручили сколотить вспомогательный отряд из общественников, дружинников-спортсменов и так далее. Часам к трем я справился с этим заданием. Из пенсионеров в отряд вошли Муслим-бобо и Мерган-ата, прославленный стрелок времен борьбы с басмачеством, братья-близнецы боксеры Хасан и Хусан, участковый милиционер Сурат-ака; в общем, я подобрал людей что надо: если потребуется, тигра голыми руками возьмут. Я не стал говорить, для чего собрал их, предупредил только, что необходимо в двадцать ноль-ноль собраться в отделении и быть в готовности.
В моем распоряжении еще семь часов времени. Я мог бы, конечно, поехать домой, всласть наговориться с папой и бабушкой, и если они привезли толченой джугары (а они непременно привезли ее), то поел бы гуджи, хорошенько сдобрив ее катыком и красным перчиком. Но меня не отпускало беспокойство. А что если вдруг, именно тогда, когда расставлены все сети, Адыл-хитрец сделает очередной финт и навострит лыжи? Говорила же Шарифа, что у него где-то есть свой человек; а вдруг этот тип знает про наши планы? Нет, как ни хочется встретиться с близкими — дело прежде всего: я ни за что не должен выпускать его из поля зрения, я должен следовать за ним как тень.
— Как ты думаешь, шапочка моя? — обратился я к своей советчице.
— Ты решил верно, Хашимджан, — одобрительно отозвалась она, и я со спокойной совестью отправился в кафе «Одно удовольствие». Здесь, как всегда, было многолюдно; хвост очереди торчал на улице, столы заняты, некоторые посетители едят стоя, кое-как пристроив посуду на подоконнике.
В шесть часов мы с директором отправились в неизвестном мне направлении. Это обстоятельство само по себе не очень-то беспокоило меня. Главное — не отстать от милого своего спутника, слышать каждое его слово и наблюдать каждый шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83