Каждый шаг юношей вызывал “взрыв” цветных брызг на костюмах.
– И что они этим хотят сказать? Что? – изумленно шепнула я Марку, который стоял рядом.
– Номер покажет, – ответил он мне, очень тщательно делая вид, что ребята его не смогли удивить своим “зеркалом”.
Юноши встали по центру помоста напротив друг друга, как будто две статуи или две…
– Тени! – шепнул опять Марк, облекая в слова мысль, пришедшую в голову многим.
Все ждали, что сделают юноши, но Грат и Вилли не двигались.
– Ждут остальных, – поделилась я собственной версией, и Марк кивнул:
– Да, похоже.

Элизабет третьей взошла на заветный помост. Черный плащ с капюшоном легко упал с плеч, открыв взглядам толпы эту хрупкую куколку, напрочь отвергшую жесткий блеск камня с металлом, который включали в себя очень многие ткани. Воздушный и ласковый пух, покрывающий тело от хрупких локтей до колен… Нежно-розовый, легкий, зовущий коснуться, сулящий нежнейшую ласку… Изящная шапочка из ярко-розовых перьев на гладкой головке… Такие же яркие туфельки… И голубые чулочки… И “маска” из крохотных стразов, наклеенных прямо на кожу вокруг сияющих глаз, подведенных пронзительно-розовым контуром с синими блестками, в тон необычно блестящей помаде… И удивительно нежный, чуть терпкий, волнующий запах в разреженном воздухе… Духи? Нет, только гипноз, позволяющий верить, что ты ощущаешь тот запах, который прекрасно подходит к наряду Лизбет.
На высоком помосте стояла не волшебница, не чаровница, а юное чудо… Игрушка! Подарок, способный украсить досуг “настоящих мужчин”. Этот мягкий комочек из пуха и блесток внушал веру, что ты особенный, если способен позволить себе дорогую розово-голубую мечту-прихоть.
Элизабет встала на синий помост между Гратом и Вилли, на шаг впереди. И две стройных фигуры подростков вдруг стали прекрасною рамой для чудо-игрушки, усилив задуманный Лизбет эффект.

Маргарита… Когда она сбросила плащ, толпа разом замолкла. К помосту шла фея из сказки. Не грозная и величавая фея легенды, слепящая блеском своей неземной красоты, а прелестная “роза лесов”. Королева порхающих эльфов, ловец беззаботных сердец пастухов и бродяг. Фея, что ведет в сказочный мир, из которого ты готов выйти глухим стариком ради часа, который ты будешь с ней рядом…
Пурпурный бархатный лиф с небольшим декольте идеально подчеркивал формы Марго. Золотые пайетки, покрывшие бархат, смотрелись богатым старинным шитьем, а широкая юбка из мягкого шелка, как и рукава, ниспадавшие почти до самой земли, издавали загадочный шелест, ласкающий слух.
Шелк был бледным. Намного светлее роскошного бархата лифа. Светлее ее смуглой кожи, лучащейся “золотой пылью”, особенным блеском, который наносится прямо на тело. Два длинных разреза на юбке давали возможность увидеть прозрачный пурпур чулок с золотыми подвязками и ее светлые туфельки из перламутра в цвет юбке.
Роскошные темные кудри Марго были собраны в узел, который держал перламутровый “краб”, специальный зажим для волос, изукрашенный каплями “золота”. Точно такие же серьги завершали убранство.
– Красавица! – ясно расслышала я чей-то сдержанный вздох восхищения.
Облик Марго сочетал в себе нежность, игривость и… Странное чувство достоинства. Само по себе это платье скрывало куда больший вызов, чем мягкий наряд Лизбет, однако оно не будило желания “гладить и трогать” Марго. Она впрямь была “розой”, забытым цветком, что готов одарить ароматом, однако не терпит нахальных рук.
Поднимаясь на синий помост, Марго всем нам напомнила, что красота вызывает не только желание, но и восторг, поклонение, трепет. Она заставляет себя уважать и беречь.
Марго встала как раз рядом с Вилли, и алые искры на темном трико словно стали пунцовыми крохами-каплями с лифа ее необычного платья, случайно упавшими на черно-серую ткань. И возникла незримая связь: яркость бархата бросила отсвет на мрак живой “тени”, которая передала этот алый насыщенный свет дальше. И он, смешавшись с сиянием, побледнел и растворился в трепещущей мягкости пуха… Потом, слившись с голубизной, бросил горсть бликов-искр на другую “тень”…

Лотта… Блистательный, шоковый выход! Когда плащ упал, толпа ахнула и загудела, не в силах поверить тому, что открылось ее ненасытным глазам. Нагота… Нагота, чуть прикрытая длинным гипюровым платьем. Сиреневый легкий ажур, разукрашенный мелкими блестками, вряд ли способными сделать наряд целомудренным… И серебристая маска на нежном девичьем лице… Маска-символ, дань скромности…
Только вблизи, присмотревшись как следует к платью Шарлотты уже при дневном свете, можно было понять, что этот эффект обнаженного тела обманчив. Гипюр прикрывал скромный комбинезончик из лайки в тон коже. Одень его Лотта без верхнего платья, и он никого не смутил бы. Но легкий гипюр “убирал” специфический блеск лайки и создавал непривычный эффект обнаженности.
Лотта любила подначивать, дразнить и насмехаться. Ей нравился этот всплеск чувств, когда лишь один шаг отделяет восторг от почти первобытной агрессии. Она умела использовать этот внезапный, лишающий разума стресс!
Очень громко стуча каблучками серебряных туфелек, Лотта взбежала на синий помост, завершив композицию. Нежно сиреневый цвет ее тонкого платья мгновенно “вступил в перекличку” с блестящими искрами Грата, замкнув цветовую “цепь”. И, сорвав маску, швырнула ее в толпу.
Легкий, едва уловимый “порыв ветра”, мягко пронесся на всеми. Не столько порыв, сколько мягкий глубокий вздох, первый аккорд скрытой музыки для посвященных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35