«А лишь случись мужчину здесь найти,Извергну, как врага, его мгновенно, —Посмей он к вам с обманом подойтиИли с насильем. Та ж, кто обольстится, —Та жизни от руки моей лишится».
XXII А между тем, сокрытый в чаще темной,Где этот грозный заседал совет,Безусый юноша, румяный, скромный, —Да было ль Африко хоть двадцать лет? —С кудрями светлыми, с улыбкой томной,Весь — словно лилия иль роза, нет —Как яблочко (здесь, недалеко, с детстваС родителями жил он без соседства), —
ХХIII Вдруг юноша, сокрытый, очутилсяВблизи Дианы. Шаг еще ступил —И говор нимф, что звонко разносился,И вид живой его остановил.Тогда в пещеру тихо он сокрылся,И слушал, и дыханье затаил.Невидимый блистательным собором,В него впился он напряженным взором.
XXIV Глядит: Диана, властная, суроваВ делах и в мыслях, выше всех стоит,И говорит, и запылать готова,И гневно луком, стрелами грозит;А нимфы робки, не проронят слова,Страшит их и чарует грозный видЕе чела, — безмолвны, бездыханны,Потрясены угрозами Дианы.
XXV И видит: по велению богини,Встает одна из нимф, легка, быстра(А избрана по той она причине,Что всех достойнее). «Пришла пора, —Глас прозвучал, — вас покидаю ныне.Сидите. Слушайте. Стоит сестраПред вами, Альфинея. ПочитайтеЕе теперь как бы меня. Прощайте».
XXVI Стоял и слушал Африко, дивуясь.И приковала взор его одна.И через миг, лицом ее любуясь,Почуял: сердце ранено до дна.Уже вздыхал и чувствовал, волнуясь,Огонь любви. Так жарко зажженаЖелания вся нега: любоватьсяЛишь ей одной, одной — не оторваться.
XXVII Он говорил себе: «О, кто б со мноюРавнялся в счастье, — только бы ее,Вот эту девушку — назвать женою?!Мне сердце шепчет вещее мое:Никто б не жил блаженней под луною.Когда б не гнев богини — о, своеСвершил бы я, — ее бы взял я силой,И у меня никто б не отнял милой».
XXVIII Так чаща свежая еще таилаЛюбовника влюбленного, — воздевЧело, Диана видит, что светилоДневное в небе никнет, потускнев,Лишенное лучистости и пыла, —И вот она и лик веселый девИдут на холм, поют, непринужденны,Прекраснейшие песни и канцоны.
XXIX И Африко, очей не отрывая,Глядит и слушает. Встают, и вотЕго любимую зовет другая:«Пойдем же, Мензола!» Она встает —И так легка, подружек нагоняя!Рассыпался прекрасных нимф народПо хижинкам укромным понемногу,Диану проводивши в путь-дорогу.
XXX Пятнадцать было нимфе лет едва ли,Златились кудри длинные у ней,Ее одежды белизной сияли,Прекрасен был лучистый взгляд очей.Кто в них глядел, не ведал тот печали;Вид ангела, движенья — нет стройней,Рука стрелой играет заостренной.Но где теперь покинутый влюбленный?
XXXI Он одинок, задумчивый, унылый,Безмерному страданью обречен.Оставленный прекрасноликой милой,Без сил прервать мелькнувший страстныйсон, —«Увы мне! О, с какою мучит силойМинувший миг блаженный! — молвит он. —Подумать только: где и как найду яТеперь ее, в отчаянье тоскуя?
XXXII Не знаю той, что вдруг меня сразила,Хоть слышал: Мензола — так имя ей.Покинув, осмеяла, изъязвила,Меня не видев, о любви моейНе ведая. О, знай: мне все не мило,И груз любви — что миг, то тяжелей!Ах, Мензола прекрасная, мне больно!Твой Африко покинут, хоть невольно!»
XXXIII Потом он сел, где милая сидела,Где только что он любовался ей,Прелестною; все глубже пламенелаОгнем кипящим грудь, все горячей,И, наземь повергаясь то и дело,Он длил игру Амуровых затей,Лобзал траву, шепча: «О, ты блаженна:Тебя касалась та, что совершенна».
XXXIV И говорил: «Увы мне! — воздыхая. —Судьбина зла. Сегодня же велаИ соблазняла — о, совсем иная!Счастливого — злосчастью обрекла, —И девушка-дитя, сама не зная,На жалкий путь страдальца повлекла.Мне нет вождя, хранителя, — все втуне.Одной любви я верен — и Фортуне.
XXXV Хоть знала бы она, как пламенеюЛюбовью к ней, иль видела б меня!Нет, страстью бы испугана моеюОна была, — и, всякого кляня,Кто, полюбя, владеть хотел бы ею,Она бежала б этого огня,Смятенная: она ведь ненавидитВсех нас, мужчин, какого ни увидит.
XXXVI Что делать мне? Все кончено. УжелиОткрыться ей? Себя же погубить.Молчать — нет сил, молчать всего тяжеле:Огонь в груди все будет злей томить.Так, умереть. Жалеть о жизни мне ли?Пусть этой муки оборвется нить:Ведь не погаснет этот пламень жгучий, —Смерть все равно предстанет неминучей».
XXXVII Таких речей излил тогда немалоВлюбленный юноша. Но видит он —Заря погасла, ночь уже насталаИ вызвездил давно уж небосклон, —И как душа помедлить ни желалаНа месте милом, молвил как сквозь сон,Себя одолевая: «Так, злосчастный,Пускай хоть встречу день, мой деньненастный».
XXXVIII Он все же встал, побрел, едва шагая,Исполнен дум, долиною речнойВ родной приют, печально понимая:«Оттуда шел один, придет — иной».Вот перед ним и хижина родная.Так безотчетно он пришел домой:Идти долиной было далеко ли?Ну, с четверть мили, уж никак не боле.
XXXIX В свою каморку он тихонько входит,Где спал один, вздыхает, еле жив,Там ощупью постель свою находитИ падает, словца не проронивРодителям, и ночь без сна проводит,И только света ждет, нетерпелив,И мечется на ложе, изнывая,Все Мензолу со стоном призывая.
XL Не думайте, что люди воздвигалиЧертогов и домов блестящий строй,Как ныне там. Хочу, чтобы вы знали, —Избушке были рады той порой,Стен даже известью не укрепляли;Бревно да камень грубый и простой —И все; а кто доволен был, суровый,Мазанкой земляной и тростниковой.
XLI Домка в четыре было все селеньеУ низких и пологих берегов,Вершины высились лишь в отдаленье,Здесь было низких несколько холмов.Вернусь туда, где горькое мученьеНес Африке, все полон тех же сновО Мензоле; но нимфа не являлась,Хотя других и много повстречалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23