На тайном заседании, начавшемся ночью 3 июня и закончившемся утром 4 июня, последние сомнения и колебания были отброшены или преодолены. В воскресенье вечером солдаты и летчики узнали, что на следующее утро начнется война.
Для кабинета, большинство членов которого были штатскими людьми со слабым представлением о военном деле, принять такое решение было мучительно и болезненно. Когда командующий ВВС генерал Ход заявил им, что израильская авиация не допустит бомбардировки противником Тель-Авива и может уничтожить авиацию Египта и любого другого арабского государства, которое вмешается в конфликт, они встретили его слова с недоверием. Так много ходило слухов о новой египетской авиации, личный состав которой был обучен русскими и которая располагала 400 современными реактивными истребителями и бомбардировщиками… Как можно было уничтожить одним ударом такую силу и дать к тому же гарантию, что Тель-Авив не подвергнется бомбардировке? Многим из них мерещились десятки тысяч жертв среди мирного населения. Именно это делало столь трудным принятие решения нанести удар. Но Даян был оптимистом, и введение его в правительство означало, что, наконец, появился министр, глубоко понимавший военное и политическое положение Израиля. Наряду с Вейцманом и Ходом он был одним из немногих, кто знал, что обещания ВВС вполне реальны. Это было, пожалуй, самым решающим вкладом Даяна в победу. Как заметил один старший офицер, «Рабин был начальником штаба Даяна, Даян был главнокомандующим».
Когда в ночь на четверг 1 июня Даян приступил к обязанностям министра обороны, он был уже вполне в курсе всех дел. В течение двух предыдущих недель он, с разрешения премьер-министра и начальника генерального штаба генерала Рабина, был занят инспектированием полевых частей и, в особенности, просмотром с командирами их планов. С четверга до субботней ночи он внес ряд изменений в планы, не отступая от первоначальной концепции кампании. Эта концепция предусматривала сдерживание сил противника на иорданском и сирийском фронтах и одновременно уничтожение египетской армии на Синайском полуострове.
Еще до своего назначения министром Даян не скупился на советы отдельным командирам, и, хотя он считался гражданским лицом, его вмешательство не вызывало особых возражений. Например, в среду 31 мая, за день до своего назначения, он посетил командующего Центральным фронтом генерала Наркиса, перед которым была поставлена задача отразить возможное наступление противника, предположительно иорданцев, на район Тель-Авива, густонаселенную прибрежную полосу и израильскую часть Иерусалима. Встретившись в Иерусалиме и изучив планы, они отправились в Кастель, на командную высоту за пределами города, откуда просматривалась вся местность. Даян предложил свести к минимуму все передвижения израильских войск, чтобы не спровоцировать иорданцев. Израильтяне не намеревались наносить удар по Иордании, если она не откроет военных действий. По этой причине генералу Наркису были выделены ограниченные силы для защиты Тель-Авива, Иерусалима и прибрежной полосы от Беэр-Шевы на юге до Нетании на севере.
Даян предупредил Наркиса, что в случае атаки иорданцев, которая, предположительно, должна была носить локальный характер и явиться демонстрацией солидарности короля Хусейна с его арабскими собратьями, он не должен докучать генеральному штабу просьбами о подкреплении: «Стисните зубы и ничего не просите». Даян был известен как человек дела, и весть о его назначении была воспринята многими как предзнаменование решительных перемен. Приступив к своим обязанностям и стремясь снова заполучить – с точки зрения одержания быстрой победы и предотвращения массовых жертв среди гражданского населения – такой жизненно важный для Израиля козырь, как момент внезапности, Даян счел своей первоочередной задачей разубедить мир в том, что война неотвратима. Вместе с тем учитывалось, что армия, которая была отмобилизована и после двухнедельного ожидания в пустыне требовала принятия решения, с большей готовностью согласится с решением не начинать войну, если оно исходит от правительства, членом которого был Даян. Он был тем «штатским человеком», который казался им достойным доверия. Они также знали, что он мог принять такое решение, основываясь на здравых военных соображениях.
Первое публичное появление Даяна после его вступления в должность министра обороны произошло на пресс-конференции в Тель-Авиве в субботу 3 июня. В отчете, опубликованном на другое утро в газете «Джерузалем пост», сообщалось:
Министр обороны Даян, выступая вчера на пресс-конференции, заявил, что слишком поздно ожидать спонтанной военной реакции на египетскую блокаду Тиранских проливов и слишком рано делать какие-либо выводы о возможном исходе дипломатической кампании: «Правительство до моего вступления в него… обратилось к дипломатии; мы должны предоставить ей шанс».
На другой день – за день до начала войны – в редакции газет в Израиле и во всем мире поступили фотографии отдыхающих израильских солдат, которые загорали на пляжах. В качестве одного из элементов израильского плана дезинформации нескольким тысячам израильских солдат был предоставлен отпуск на субботу. Египетский шпион в Тель-Авиве мог с полным основанием послать донесение о том, что страна охвачена каникулярным настроением.
Другие аспекты израильского плана дезинформации обнаружились впоследствии. Израильское правительство также внесло свою лепту в понижение температуры. После заседания кабинета, на котором приняли решение выступить, было выпущено следующее коммюнике, предназначенное для газет в понедельник 5 июня:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82