И пентера прыгнула вперед, словно хищный зверь. Защитный полог затрепетал под ударом встречного ветра, море вспенилось у резавшего волны тарана… Десять минут такого хода, и силы посвященных иссякнут, но больше времени и не понадобится. Помножив свою массу на скорость, пентеры, словно нож сквозь масло, пройдут через строй эллинов. Оказавшиеся на пути суда будут сокрушены, остальные понесут урон от стрел и огнистого сияния.
Остатков инерции хватит на разворот для второй атаки, но, чтобы снова набрать ход, понадобятся весла. Впрочем, попутный ветер позволит поставить паруса – противник будет слишком дезорганизован, чтобы стрелять из катапульт…
– Второй залп! – скомандовал Евенор, перекрикивая шум разбивающихся о борта волн.
Катапульты ударили практически в упор – с одного стадия уже можно было слышать треск дерева и крики обреченных. Еще немного, и в дело вступят скорострельные баллисты и лучники…
– Благородный, посмотри! – встревоженный окрик Элассипа застал командующего врасплох. – Во фронте нет ни одной триеры!
Евенор невольно шагнул ближе к борту. Последний залп содрал с нескольких кораблей нехитрую маскировку – легкие доски, делавшие носы монер шире и выше. Спутать их с ударными кораблями можно было только спереди и только издалека, но этого оказалось достаточно для тактической ошибки.
Удар придется в пустое место. Пока тараны армады будут крушить бесполезные в бою однорядные суда, триеры атакуют с флангов. Половина пентер завязнет в ближнем бою раньше времени, и хрупкое тактическое преимущество детей Посейдона будет сломлено численным перевесом эллинов.
– Благородный, – обратился служитель к Евенору, – пентерархи докладывают, что триеры эллинов на флангах выдвигаются вперед.
– Они обходят нас, – произнес Элассип. – Этого нельзя допустить. Мы должны использовать Молот Атланта…
Пентерарх умолк, осознав, что дает советы командующему, но тот не обратил внимания на вопиющее несоблюдение приличий. Миг, которого он ждал и боялся, – настал. Посейдон решил испытать благоразумие своих сынов, чтобы узнать: достоин ли Остров по-прежнему возвышаться над волнами Атлантического моря или настало время бездонному сосуду пучин поглотить его вместе с народом, не унаследовавшим божественную мудрость родителя…
История знала только один случай, когда в помощь армии был призван Молот Атланта. Два века назад по беспечности царей Остров оказался беззащитным перед угрозой вторжения варварских племен Аравии, и Владыка не увидел иного выхода, кроме как разбудить силу орихалковых залежей. Враг был повержен, но и Остров испытал беды столь тяжкие, что удостоились они летописания.
– …И были разрушены города в тот миг, когда содрогнулись недра, и иссякли источники, и море вошло в плодородные долины сквозь кольцо внешних гор… – служитель декламировал по памяти, и голос его звучал для Евенора громче звуков разгорающейся битвы. – А после был голод, убивший каждого второго сына в семье, поскольку были уничтожены все посевы и домашняя живность…
Скрип баллист, топот лучников, занимавших места на носу, и команды пентерарха, вспомнившего о своих обязанностях, – всё потонуло в голосе служителя. Тяжелая стрела из метательной машины эллинов снесла носовой вензель пентеры, другая, пробив насквозь солдата, забрызгала кровью лицо флотоводца…
А тот всё не мог решиться.
Он не знал, что его терзания знаменуют переломную точку истории, деля ее на две равновероятные ветви. В одной из них командующий армадой поддался искушению одержать легкую победу, и облик Атлантики изменился навсегда. С лица океана исчез великий Остров, а отзвуки катаклизма огромной волной прокатились по значительной части материка, погрузив народы Средиземноморья в первобытный хаос почти на девять тысячелетий, на протяжении которых им потребовалось заново учиться земледелию, открывать металлы и изобретать колесо. В этом мире память о сказочной стране «Атлантида» сохранится только в утративших всякую достоверность мифах.
В другой же ветви реальности…

– …Я не хочу, чтобы ты уходил, – шептала Клейто в предрассветной тишине, а руки ее, подобно двум ласковым кошкам, обвивали его торс…
«…И должны будут сыны Посейдона властвовать в Средиземноморье и Европе, неся народам просвещение, достаток и благоденствие…»
…Ландшафт был укрыт предутренней мглой, в которой лишь изредка блистала вода и еще сияли на малом земляном валу орихалковые копи…
Лишь слабый духом мог поставить всё это под угрозу в угоду своему страху и честолюбию.
Благородный Евенор оторвал, наконец, взгляд от шепчущих слова Предостережения губ служителя и осмотрел панораму битвы. До «ряженных» монер оставалось не больше плетра, и нервы у эллинов не выдержали. Солдаты и гребцы заметались по своим обреченным кораблям, многие бросились за борт, не надеясь уцелеть при таране. Некоторые командиры еще пытались управлять своими судами, отвернуть, избежать удара, но лишь окончательно ломали строй. Четыре шеренги эллинов смялись, спутались в бесформенную кучу…
А вдали, за лесом мачт с обвисшими, оборванными парусами, показались несколько кораблей с благородными хищными обводами. Шестирядная гексера с флагманским вымпелом и эскорт из десятка триер…
Зловещая улыбка тронула губы Евенора. Афинянин слишком понадеялся на фланговые удары, недооценив силу служителей Посейдона. И к тому же был не в меру честолюбив – иначе не взял бы крепкую, но неповоротливую гексеру в качестве флагмана.
– Благородный, укройтесь! – выкрикнул пентерарх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20