Не напал, а защищался, но если так защищаются, то как же он тогда атакует? Так вот, это было лицо человека. Черты Карсон в силу состояния не запомнил, но глаза и теперь стояли перед мысленным взором, как две страшные метки. Его поразило, что человек-саламандра не смотрел на него. Он не смотрел ни на кого из тех, кого вырубил несколькими точными, жалящими ударами. Он смотрел внутрь себя. И не было в его глазах ненависти, не было азарта. Он просто знал. Он знал, кто, как и в каком направлении попытается ударить его. И уклонялся. Он ни разу не оказался на линии удара. И он знал, где окажется… даже не жертва, а какое-то место жертвы, в которое он наносил неотвратимый удар. И он ни разу не промахнулся.
И он убил бы каждого, в ком почуял бы большую опасность, чем та, которую представляли для него Карсон с приятелями. Вот это и было самым страшным, самым впечатляющим. Это и послужило решающим аргументом для решения изменить жизнь. Человек-саламандра непременно убил бы, не раздумывая, любого, в ком почувствовал бы опасность, близкую смертельной.
В этом было и сходство, и различие между человеком-саламандрой и Карсоном. Но если человека-саламандру к убийству могло толкнуть только объективное ощущение исходящей от противника опасности, то Карсон хотел убить, будучи ослеплен яростью.
Карсон помнил, что хотел убить его. По-настоящему! В какой-то момент от бессилия захотелось ударить так, чтобы сокрушить, уничтожить. Карсон никогда раньше не испытывал такой бессмысленной и беспомощной ярости. И он понимал, что остался жив лишь потому, что пятнистый демон не счел его готовность убить серьезной опасностью. Карсон не был теперь готов хоть однажды испытать ни эту боль бессильной ярости, ни близость неминуемой смерти. И дал себе слово, что никогда не изведает больше этих ощущений.
Отныне жизнь его должна была стать степенной, может быть даже скучной, но трезвой и ясной. Он был угрюм, решителен и сосредоточен.
Жандарм, оставленный Кантором для соблюдения формальной части дознания, деловито и быстро снял показания, под темпераментное обсуждение всеми участвовавшими еще и еще раз случившегося. Термин «человек-саламандра» в протокол не попал, но закрепился в разговоре и стал местной легендой еще на долгое время.
Потом потерпевшие были одарены барменом бутылочкой калиновки и доставлены в жандармское отделение порта. Как раз к смене жандармской бригады. Тут Карсон проявил инициативу и уболтал сменного бригадира жандармов вместе с закончившими дежурство блюстителями порядка захватить их и отвезти в Нэнт.
– А куда нам теперь? – таращил глаза Карсон.
Вняли. В жандармском управлении их разместили в госпитале жандармерии, где пользовали потерпевших, привечали пьяниц да проводили судмедэкспертизу. Поутру Карсон двинулся на набережную Лур-ривер, в отдел личной документации Биржи Торгового флота.
И вот уже битый час заполнял бланки, анкеты и протоколы, штрафные талоны, под иронические усмешки сухопутного чиновника флота.
Если бы Карсон оторвался от бумаг и взглянул в окно Биржи на набережную, то мог бы увидеть, как с речного катера сходит некто в его куртке.
Был шанс увидеть…
Потому что примерно в это же время, что Карсон тонул в бюрократической пучине, на причал ступил тот, кто назвал себя Рейвен и прославился как человек-саламандра.

Он походил на горбуна, потому что прятал под великоватой курткой свою диковинную заплечную сумку. На нем были брюки стюарда и куртка Карсона, а голову украшала забавная трикотажная шапочка темно-синего цвета.
Рейвен вертел головой, осматриваясь вокруг, перешел первую линию проезжей дороги набережной, пересек аллею и зашагал по брусчатке между двух рядов исполинских пирамидальных тополей, с интересом рассматривая экипажи, проезжающие справа и слева, суда у причалов, дома.
Он миновал массивное здание Биржи Торгового флота, дошел до речного вокзала и некоторое время с усмешкой изучал расписание пассажирских катеров, что ходят по Лур-ривер от Нэвера, через Нэнт, Энж, Тауэр, до Орлэна.
Некоторые люди украдкой посматривали на него. Их занимали горб, шапочка, загадочное сочетание штанов стюарда и куртки механика… Да и вообще, не каждый день встречается человек, которому расписание и схема движения катеров кажутся забавными!
Насладившись созерцанием расписания, Рейвен прошел между Биржей и вокзалом по Бэк-Роад с видом человека, который понятия не имеет, что встретится у него на пути, но который готов к этому.
Для тех, кто знаком с достопримечательностями Нэнта, не будет сюрпризом узнать, что увидел этот человек из леса, когда миновал Бэк-Роад и очутился на углу Той-Си-стрит, перед ажурной решеткой, окружающей пруд перед дворцовым комплексом Клуба Лендлордов. Но Рейвен, похоже, вовсе не был готов к тому, что увидел.
Прямо перед ним была литая решетка с орнаментом друидов и геральдическими навершиями в виде миниатюрных сторожевых башен из дикого камня. А за решеткой пруд – «Игрушечное море», на котором выстроились две флотилии моделей кораблей, готовых к сражению. Модели, каждая величиной с ялик, были точными копиями парусных военных судов, участвовавших в битве при Ронвиле.
По ту сторону пруда, на ярусах шестигранной башни занимали места члены клуба. К началу битвы всё было готово.
Рейвен заинтересовался не столько сражением, сколько равнодушием прохожих. Люди, шедшие по Той-Си-стрит, в основном на восток, только ненадолго останавливались, чтобы полюбоваться сверкающими на солнце парусами, красотой штандартов, но торопились мимо.
Экипажи тоже двигались большей частью в восточном направлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109