Барабашке подарили новый барабан, потому что старый у него порвался от слишком интенсивного многовекового использования.
Барабуське подарили летний костюмчик и сандалики, потому что ему надоело летом ходить в шерстяном костюмчике и валенках.
Кахабасечке подарили перламутровый гребешочек, чтобы она могла принаряжаться по особым случаям.
Золотому коту Лисику подарили пособие по спортивному котосинтезу, который отличался от любительского тем, что переворачиваться с боку на бок нужно было наперегонки с другими котами на счёт «три».
Кошке Басе подарили затычки для ушей, повязку для глаз и кляп на рот, для того чтобы, отправляясь спать, она не отвлекалась.
Коту Эль-Бандидо подарили Уголовный кодекс, по которому, как по букварю, его собирались научить читать.
Корове Пегаске подарили байковые ползунки для ожидаемого к весне потомства.
Козам подарили электронные бодалки, чтобы они могли заниматься другими делами, пока эти хитроумные аппараты (кстати, тоже японского производства) бодаются между собой.
Кроликам подарили пособие по самообороне, чтобы они могли вполне овладеть приёмами противоволчной защиты, построенной на приёмах борьбы нанайских мальчиков.
Курам – инкубатор, чтобы им не приходилось самим сидеть на яйцах, а петуху подарили каталог домашней птицы за прошлый год, чтобы он, рассматривая фотографии кур, смог убедиться, что те куры, с которыми он живёт, – самые красивые на свете (или, выражаясь петушиным языком, тоже очень даже ничего…)
Ослику по традиции подарили хвостик, и он сразу приделал его рядом со своим настоящим.
Поросятам подарили клюшки, чтобы они играли в хоккей.
Попугайше, горюющей по похищенному лос-паганцами супругу, подарили нового попугая.
Клаксончику подарили маленький клаксон, чтобы эта птичка могла им пользоваться, когда ей уже не хотелось самой произносить эти умильные звуки.
Мышкам Мышкину и Подмышкину – тёрку для сыра, а рыбкам Глоткину и Селёдкину – видеофильм про команду Кусто.
После того как все порадовались своим подаркам, весёлая компания пустилась в маськопляс.
В самый разгар новогоднего маськопляса Маськин увидел муху на потолке и попробовал её поймать и поздравить с Новым годом. Он подпрыгнул что было сил, но муха улетела. А вот Маськин приземлился как-то неудачно и растянул себе что-то в правой ножке. После этого веселье стало убывать. Маськин с трудом добрался до стула и сел. Вокруг него все завертелись. Домовой барабашка Тыркин, как и все норвеги, специалист по различного рода травмам, сразу стал бинтовать Маськину ногу эластичным бинтом. Хотели даже вести Маськина к доктору Изморову, чтобы он, как обычно, заявил, что это вирусное и отпустил без лечения, но вспомнили, что всё ещё длилась новогодняя ночь, и от этой затеи пришлось отказаться. Тем более, что Маськин сказал, что ему уже лучше, предложил убрать со стола утром, а сейчас идти всем спать. Когда все разошлись, Маськин остался сидеть за столом с Плюшевым Медведем и Шушуткой. Им стало немножко грустно, что праздник закончился и что Маськин повредил ножку.
– Вот и ещё один год прошёл, – вздохнул Маськин. Ножка болела, и ему почему-то вспомнились обидные слова Деда Мороза, которые, видать, сильно запали ему в душу, что, дескать, он и все ему подобные маськины – бесполезные бездельники и только и знают, что дурью маяться!
– Может быть, мы как-то неправильно живём? – ещё пуще загорюнился Маськин. – Может быть, надо жить, как все, и бросить глупости? Не летать в санях по воздуху, не заводить коз, не работать Дедами Морозами для всех голодных детей планеты, не выращивать в огороде макароны и не читать книжки булыжникам?!
– Что с тобой? – заволновался Плюшевый Медведь. – Что же ты такое говоришь? Ведь если мы не будем жить так, как мы живём, то это уже будем не мы! У нас есть простая и нужная цель – сделать этот мир хоть капельку добрее, и если нам это удастся, то все эти глупости были не зря! Если кто-нибудь, читая про нас, улыбнётся и ему станет легче на душе, – значит, мы не зря прожили свои неказистые масечные жизни!
– Правда, Маськин, что ты такое сказал? – чуть не заплакал Шушутка. – В этом мире так много серых, скучных личностей, которые ведут существование, похожее на беспробудный тяжёлый сон, они бродят, как зомби, по своим холодным городам и смотрят друг на друга стеклянными глазами. Мы единственные, кто может вызвать хотя бы у некоторых из них улыбку на измождённом лице, создать целебную ауру покоя и умиротворения. Мы просто обязаны быть такими, какие мы есть. А ты, Маськин, вообще символ масечности и неунывания! Что же ты унываешь? Если уж ты приуныл, то что же всем остальным делать? Опять досрочный конец света?!
– Но иногда бывает так тяжело не унывать, когда уныние набрасывает на тебя свои запутанные сети! – сказал Маськин. Его явно тянуло на поэзию.
– Какая разница? Людям нужны не мы, а книги про нас. Им нет дела до того, чего нам стоит быть плюшевыми игрушками в одинокой пропасти жестокого мира! – поддержал трагипоэтическое настроение Плюшевый Медведь.
– Да с чего же ты взял, что кому-то нужны книжки про нас? – забеспокоился Маськин.
– Если бы Бог раздумывал, кому будет нужен его мир, то он до сих пор носился бы над бездной, – вдруг прозвучал сонный голос Маськиного Правого тапка, который так напрягся, чтобы погреть Маськину больную ножку, что почти заснул в изнеможении.
– Видишь ли, Маськин, – вторил ему Левый Маськин тапок, – представь себе, если бы подобные сомнения – кому, мол, они нужны – мучили Иисуса Христа и Винни-Пуха, что было бы с нашим миром? Дело в том, что даже если кажется, что всё напрасно, делать всё равно надо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99