Что, если у них у всех действительно такие омерзительные рожи и есть, кролики – и правда, грызуны, а куры неминуемо произошли от динозавров? В таком случае вы просите меня отобрать у вас способность видеть мир в истинном свете? Вы уверены, что именно за этим ко мне пришли? Вы явились сюда, к моим холодным стопам, просить, чтобы я вас ослепила? Надела вам розовые очки? Дала вам опиум, одурманив ваши мозги? Этого вы хотите?
– Ваше Холодильничество, но мы привыкли к той, нормальной , пусть и розовой форме мира, и теперь жизнь нам не в радость! – вскричал растерянно Маськин. – Не может быть, что всё, что мы теперь с Медведем видим, – правда. Вчера мимо девочка на велосипедике прокатила – а я вижу маленькую ведьмочку и всё её паскудное будущее, и вонючую, кислую старость… А раньше я так радовался, видя детей!
– А что, по-вашему, такое есть эта ваша правда? Действительность, реальность? Вы видели вчера облачко из дурно составленных атомов, прокатившее на другом облачке из более крепко спрессованных других атомов. Вот что вам в действительности представилось, а вовсе не девочка и не её паскудное будущее. Да и атомы эти тоже, вы думаете, реальны?
– Что-то вы очень философски рассуждаете, уважаемая Императрица Холодильников, – заявил Маськин. – Всё это, конечно, может быть, и правда с какой-то вашей метафизической точки определения, да вот только какое это имеет отношение к нашей жизни? Атомы – не атомы, какая разница? Мы ведь не прыгаем из окна и не глотаем толчёное стекло, потому что понимаем, что существуют определённые границы материального мира, которые если переступишь – умрёшь, банально говоря, физически сдохнешь. Так же и с тем, что вы говорите. Если видеть перед собой только облака атомов или вообще что-то ещё более неопределённое, мы перейдём границу разума и погибнем если не физически, то душевно, нравственно, что, пожалуй, не менее прискорбно, чем погибнуть физически.
– А как иначе мне рассуждать? – рассердилась на Маськину непокорность гордая королева. – Всё, что вы думаете, говорите и пишете, является блоками лжи, глупости и зазнайства. Из этих блоков вы строите города и крепостные стены, и толчётесь в их тесных пределах всю свою бросовую жизнь. Эти стёклышки в ваших бесстыжих глазах показывают вам неприкрытую холодную правду, и то лишь настолько, насколько её могут понять ваши юродивые мозги. Я вовсе не жду от вас, что вы сумеете увидеть суть вещей и облака атомов… А также истинный бег галактик.
– Ваше Пингвинское Высокородие, прошу покорно, позвольте полюбопытствовать, а когда, буквально выражаясь, я ем булочки, они что, тоже облачка атомов или галактики изюмов? – недоверчиво уточнил Плюшевый Медведь и, обращаясь уже к Маськину, добавил: – Нужно, когда вернёмся домой, обязательно испечь булочки с изюмом и посмотреть в таблице Кренделя, нет, Менделя, точнее, Мендельсона, то есть Менделеева, что это за атомы такие – булочные… И какой символ у элемента? «Бу!», что ли? А какой атомный вес? А вы сами, Снежное Величество, из чего состоять изволите? Ой, а вы не вымышленный ли персонаж? Ах, какой конфуз! Вот тебе и «Бу!» с паровозом… А всё туда же… Про атомы с галактиками философствует. Прызрак дымный, да и только!
На слове «прызрак» Маськин с Плюшевым Медведем расхохотались раскатисто и злорадно. Они стали кривляться, выкрикивая попеременно «Бу!» «Бу!» «Бу!», изображая призраков и пытаясь напугать ими Снежную Королеву.
Снежная Королева сделала вид, что обиделась, хотя и обиделась не на шутку, впрочем, обидевшись именно на шутку Плюшевого Медведя, но была настолько неискренней, что не могла показать свои истинные чувства, и ей пришлось только сделать вид, что она обижена. Юмор Плюшевого Медведя растопил её холодную стужность, и королева подумала, что пока эти теплокровные существа обладают чувством юмора и правом на смех, – ей, пожалуй, их не заморозить!

– Вы мне надоели, пройдите по коридору направо, в кабинет ледового офтальмолога, там вам стёклышки и удалят. Я от вашего хамства уже начала снизу подтаивать… – возмущённо процедила Снежная Королева.
– А где башлять за услуги? – хамовито спросил Маськин.
– Заткни свои гроши себе знаешь куда? – огрызнулась Снежная Королева и вышла, оставляя за собой длинный след талой воды.
Больше Маськин с Плюшевым Медведем её никогда не видели.
В кабинете офтальмолога друзьям быстро и почти безболезненно извлекли стёклышки, и они, горячо и уже нежно поблагодарив всех, кого смогли, отправились домой, где Маськин не мог снова нарадоваться на своих любимых коз, кроликов и кур, ну и особенно, конечно, был рад увидеть свою любимую корову Пегаску.
Глава 25
Маськин и Маськины козы
Все Маськины животные простили ему нехорошее поведение во время кризиса, связанного с попаданием микроскопического осколка Маськину в глаз, от которого он счастливо избавился, нахамив Снежной Королеве. Только козы не могли забыть нанесённой обиды и решили Маськина покинуть, пустившись в бега.
Для того чтобы уметь прощать, нужно обладать хотя бы минимальным умишком, козы же умом не обладали, и, собрав немного сена себе в узелки, перелезли через забор.
Маськин сразу обнаружил пропажу, но догнать коз ему не удалось. Тогда он дал объявление в местную газету и принялся ждать. Объявление гласило:

К вниманию Маськиных коз!
Вы вовсе не козлы отпущения!
Простите меня!
Я вас люблю!
Возвращайтесь, пожалуйста!
Ваш Маськин
Козы прочли объявление и ответили своим:

К вниманию Маськина!
Мы очень обиделись.
Только время излечит
наши душевные раны и поможет
восстановить потерянное доверие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99