За последние два года нормальная барышня на меня обратила свой лучистый взор… А тут оказалось без романтической подоплеки…
Герберту совсем не хотелось кокетничать. Он хотел пригласить к себе этого парня, показать Энжеле и решить все на месте.
– Уши ты распустил совершенно верно. Я обратила на тебя внимание… – это признание далось Герберту как-то особенно трудно. Но тут прилетела такая оплеуха:
– Энжела, я очень благодарен тебе за предложенную помощь. Но, как ты заметила, я действительно порядочный и честный человек. Да, у меня проблема с визой. Продлевать я ее буду через учебу. Если бы я был другим, я принял бы твое предложение. Но… давай развивать наши отношения постепенно. И не будем включать в них бизнес…
Герберт пришел в ярость… «Ах ты щенок!» Он буквально рвал и метал. «Отказаться от такого предложения… честный человек… Обычно честным и порядочным людям части мало, им все подавай, целиком!» Немного успокоившись, Герберт написал:
– Хорошо. Как знаешь.
– В конце концов – это же сайт знакомств… – добавил яду Альберт. – Если ты, конечно, не против со мной общаться без деловой подоплеки… Я увидел твою фотографию на сайте. На ней ты грустная. Я просто решил тебя рассмешить…
– То есть ты утверждаешь, что я делаю тебе предложения, которые могут поставить под вопрос порядочность? Это не смешно… Меня увезли из России, когда мне было три года… Так что я немного западная девушка. Тебя это не смущает? – с трудом скрывая раздражение, написал Герберт.
– А тебя не смущает, что я почти на десять лет тебя старше? Это я так, к слову…
Разговор принимал пренеприятный оборот. Герберт подумал и ответил:
– Смущает…
– Ну вот, спугнул барышню… – написал Альберт.
– Возраст – не главное. Главное, чтобы человек хороший был. А мне кажется – ты человек хороший и милый, – примирительно и намеренно наивно добавил Герберт, который сам был лет на пятнадцать старше собеседника. – Ну, я не чувствую себя очень молодой… – подумав, искренне добавил он.
– Забавно… Никогда не думал, что заговорю с барышней о возрасте. Мне вообще говорят, что я выгляжу и рассуждаю на тридцать пять, хотя мне только двадцать семь. Ужас!
– О боже мой…. а как же Пушкин? – возразил Герберт и почувствовал, что грубо навязывается… – И почему ты говоришь, что старше на десять лет… Кажется, на семь? Или тебе эта разница тоже кажется непорядочной?
– Нет, я не о том… Я про то… Был бы я непорядочным, я зацепился бы за твое предложение обеими руками. Ладно, проехали. Хорошо?
– Что может быть менее объективным, чем понятие морали? – рассудительно отметил Герберт.
Альберт, чтобы заполнить паузу, процитировал Пушкина:

Ужель и впрямь и в самом деле
Без элегических затей
Весна моих промчалась дней
(Что я шутя твердил доселе)?
И ей ужель возврата нет?
Ужель мне скоро тридцать лет?

– Итак, я понимаю, что разница в возрасте смущает как раз тебя… – задиристо ответил Герберт.
– Нет, возраст меня не смущает… Несколько смутил твой друг Стюард, чьи фотографии я заметил в вашем фотоальбоме… Извини, что я вмешиваюсь, но там была подпись: «Стюард – друг Энжелы». Выглядит он вполне интеллигентным и весьма молодым…
– Это в прошлом.
– А что случилось, если не секрет?
– Он был шизофреником!
– Ну, ты меня успокоила!
– И теперь возраст тебя не смущает? При современной продолжительности жизни одному будет семьдясят лет, другому семьдесят семь… Сиди, на солнышке грейся. Вот у индейцев сразу жену давали… Причем лет двенадцати… И попробуй откажись…
– Я курящий… Я не доживу! Хотя мне нагадали за десять долларов, что доживу аж до девяноста лет!
– Я имела в виду, что в разных странах приняты разные вещи… Я имела в виду, что мораль бывает разная… – Герберт сел на любимого конька.
– А что такое мораль? Повышать прибыль компании за счет продажи дутых услуг – это нормально? Я продавал. Потом ушел, точнее, меня выперли (новое руководство), когда компания зарабатывала сто тысяч в месяц.
– Ну, ничего. Не расстраивайся… Жизнь трудно прожить совсем уж стерильно. Тем более на тебе висит та бомба, что ты взорвал в туалете… в детстве. А все остальное – условности… только условности…
– Я тоже не люблю условности. Дай-ка я тебя тогда спрошу, а что для тебя главное в отношениях?
– Неиспорченность – свежесть чувств, романтизм, незашоренность, отсутствие подозрения, что тебя будут подозревать в том, что ты подозреваешь… – ответил Герберт, напрягшись, ибо пришлось представить себя молоденькой девушкой. Потом добавил: – Мне кажется, что ты заядлый холостяк…
– Нет, просто не нашел женщину, с которой был бы готов связать жизнь, до конца. Моя мама говорит, что пора уже бросить искать. Что нужно кого-нибудь, кто станет просто товарищем, как в песне… Я хотел бы встретить человека, который понимает смысл выражения «Служили два товарища».
– Я считаю, что все эти визы и границы – новая форма издевательства человека над человеком… – заявил Герберт, не вдаваясь в смысл слов Альберта, а потом добавил: – А вообще ты – садист!
– Да, я люблю доминировать! Я садист, но боль причинять не люблю. Все должно быть приятно обоим… – резво ответил Альберт, оживившись.
– Я не имела в виду этот садизм, – озадаченно ответил Герберт.
– Тогда почему садист?
– Да вот… Подозревая меня, что я буду подозревать тебя в дурных намерениях, ты ставишь меня в неудобное положение…
– Но почему же садист?
– Потому что я несколько раз приглашала тебя, а ты каждый раз уклонялся… Альбертик, бросай условности… Мы же свои люди, это чувствуется. Приезжай – поболтаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53