Однако
она была уже достаточно взрослой, чтобы не понять правды. Ей и Мише Богушу
Ц одинаковая оценка! Гадко, гнусно!
На следующем уроке физики, когда все уселись и слышно было только, как шел
естят страницы классного журнала, Галина поднялась и громко, может быть
излишне громко, спросила:
Ц Какую отметку вы поставили мне в прошлый раз?
Преподаватель, подняв свою круглую, начинающую лысеть голову, удивленно
посмотрел на Галину и ответил:
Ц Пятерка у тебя, Галочка. Не беспокойся, пятерка.
Ц Это нечестно, Ц произнесла она и, отвечая на удивленный взгляд педаго
га, добавила: Ц Я не заслужила.
Ц Что же надо было тебе поставить? Ц спросил физик.
Ц Не знаю. Знаю только, что пятерку не заслужила. И вы переделаете, Ц доба
вила она решительно.
Ц А если нет? Ц спросил ее преподаватель, стараясь шуткой скрыть охвати
вшую его неловкость.
Ц Я пойду к директору.
Ц Вот как? Ц произнес преподаватель все в том же насмешливом тоне. Ц Ди
ректор у нас очень милый человек, и мне вовсе не хотелось бы огорчать его.
Хорошо, уладим дело полюбовно. Двойка тебя устраивает?
В классе засмеялись. Галина поняла, что ставит себя в смешное положение, н
о от этого чувство протеста только усилилось.
Ц Двойки я не заслужила. Я знаю материал, но не на «отлично».
Кто-то позади Галины прошептал громко:
Ц Вот балда!..
Ц Если на тройку переправлю, не возражаешь?
Ц Не возражаю, Ц уже со злостью, еле сдерживая слезы, ответила Галина и с
ела.
Вечером отец спросил:
Ц Ты что это преподавателям дерзишь?
Ц Кому я дерзила?
Ц С физиком на уроке торговлю завела. К чему это? Или забыла, чья дочь?
Ц Не забыла. Директора судостроительного, благодетеля нашей школы.
У них тогда вышел серьезный разговор. Отец согласился: она поступила пра
вильно. Она не нуждается в поблажках. И это хорошо, когда у человека гордос
ть. Но такие вопросы надо решать иначе. Можно ведь было зайти в учительску
ю и там поговорить. Или после урока, но не при всем классе. А теперь… Вся шко
ла гудит.
Ц А мне надо было при всем классе, Ц сказала Галина. Ц И что по этому пов
оду болтают в школе, мне плевать. Не хочу никаких поблажек. И хочу, чтобы об
этом знали все. Все! И так будет всегда. Всегда!
Отец посмотрел на нее непривычно суровым взглядом и, не промолвив больше
ни слова, ушел к себе.
Нет, она любила отца. Любила и уважала. Прислушивалась к его советам. Но ча
ще поступала самостоятельно, на свой страх и риск.
Тарас Игнатьевич настаивал, чтобы она пошла в кораблестроительный, стал
а конструктором. Строить корабли Ц самое почетное дело. Но ей нравилась
медицина. И она подала заявление в медицинский. Не прошла по конкурсу. Оте
ц предложил ей работу оператора в информационно-вычислительном центре.
Интересно ведь. Но Галина пошла в больницу. Санитаркой.
Ц Не передумаешь?
Ц Не передумаю! Ц ответила Галина. Ц Ты ведь тоже корабелом стал не пос
ле института. Я же знаю: дедушка хотел, чтобы ты врачом стал, а ты на завод
Ц простым слесарем. Даже из дому ушел. Школу бросил. Перебрался в общежит
ие, хотя у дедушки такой дом. А ведь тебе тогда было всего пятнадцать лет.
Ц Четырнадцать, Ц засмеялся Тарас Игнатьевич. Ц Ладно. Если решила в м
едицинский, то и впрямь лучше начинать с больницы. И санитаркой.
Она стала работать санитаркой. Нелегко было. Не ахти какая радость больн
ых перестилать да подсовы таскать. Но Галина добросовестно выполняла вс
е. На следующий год поступила-таки.
Тарасу Игнатьевичу нравилась эта самостоятельность Галины. Только вот
замужеством ее был недоволен. Он представлял себе зятя совсем другим Ц
молодым, энергичным, неутомимым, как Лордкипанидзе. Он никак не мог отдел
аться от ощущения, что Сергей Гармаш «охмурил» Галину. Какая-то вертихво
стка не захотела жить с ним, а Галина «подхватила».
Ц Я его люблю, Ц сказала она. Ц Неужели ты не понимаешь, что я люблю его. И
это Ц до смерти.
Ц До чьей смерти? Ц спросил он, пытаясь иронией скрыть свою досаду.
Ц До моей. Даже если это произойдет в девяносто лет. И если с ним случится
что-нибудь страшное, непоправимое… После него мне никого не нужно.
Ц Громкие слова.
Ц Ты никогда не любил, Ц сказала она страстно. Ц Пойми ты, он Ц во мне. Д
а, человек может войти в другого и раствориться в нем, оставаясь рядом. Он
Ц только хорошее, доброе, самое лучшее из всего, что вокруг. Ц Она увидел
а его глаза. Спокойные, чуть насмешливые. И замолкла. Вот сейчас его губы д
рогнут в улыбке, умной, ласковой, но снисходительной и потому нестерпимо
обидной. Ц Нет, ты никогда не знал настоящей любви, Ц голос ее уже зазвен
ел. Ц И мне жаль тебя. До слез. До кома в горле.
Насмешливые огоньки в его глазах погасли.
Ц Это у тебя из книг, Ц сказал он жестко. Ц «Растворенный в себе и наход
ящийся рядом… И жалость Ц до слез, до кома в горле». Ты меня жалеешь, а я, зн
аешь, о чем думаю?.. Дай бог тебе такую любовь, какая выпала на мою долю.
Она сразу овладела собой, сказала тихо, спокойно:
Ц Прости меня, Ц и добавила: Ц Свадьба через две недели. Надеюсь, ты буд
ешь?
Ц Совсем взрослая… Ц с печальной задумчивостью произнес Бунчужный.
Ц Буду, конечно, Ц сказал он нерешительно, Ц если… ничего не помешает.

На свадьбу он не пришел Ц уехал по срочному вызову в Москву. Галина никак
не могла отделаться от мысли, что эта «срочная командировка» была приду
мана.
Формально отношения отца и Сергея были хорошими. Однако Тарас Игнатьеви
ч так и не выбрался к ним в гости. Нет, после того памятного разговора с доч
ерью Бунчужный ни разу не обмолвился плохим словом о Сергее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113