Ведь
и надо мною старшие, но я умею с ними ладить. И потом Ц я красива. Красота
Ц это открытое рекомендательное письмо: у нас еще много джентльменов, к
оторые не могут позволить себе обидеть женщину. Бунчужный, например. А ты
разве мог бы отказать мне в чем-нибудь или обидеть?
Ц Я? Ц улыбнулся Шарыгин. Ц Я не в счет, потому что люблю тебя. А вот Багри
й? Или Чумаченко? Что-то не замечал страха у них перед тобой, хотя ты явно не
жалуешь их.
Ц Чумаченко? Ц переспросила Волошина. Ц Он крепко держится. С Ватажко
вым на «ты». Но если только он пошатнется… Я свалю его. Он мне мешает.
Ц А Багрий?
Ц Багрий? Ц Глаза ее сузились, и между бровями появились две складки. Ц
Ты заметил, как он смотрит на меня? Мне кажется, я нравлюсь ему. Нет, он мне д
алеко не враг, и все же ему придется уйти. Тарас Игнатьевич всегда говорит
: «Старики не должны путаться под ногами у молодежи. Они должны помогать, б
ыть наставниками. Теорию и практику двигать вперед должны молодые».
«Она как приводной ремень, Ц с тоской подумал Шарыгин. Ц Приводной реме
нь. Кто-то соединил колесо трансмиссии со шкивом генератора, и машина вер
тится, дает ток. Когда пас начинает проскальзывать, приходит мастер и под
сыпает канифоли, и опять все идет как следует. Без этого ремня конечно же н
е обойтись. Но как ужасно быть всего-навсего приводным ремнем. А она именн
о такая. И весь ужас в том, что она не понимает этого».
Людмила Владиславовна встала, подошла к окну, постояла немного молча, по
том сказала, будто продолжая вслух начатую мысленно фразу:
Ц Я же знаю, ты справишься. Не хуже его справишься.
Ц Справлюсь, Ц согласился Шарыгин. Он поднялся и стал ходить по комнате
. Одна половица около серванта чуть прогибалась, и, когда он ступал на нее,
хрустальные вазочки и фарфоровые безделушки жалобно позванивали.
Ц Не ходи, пожалуйста, Ц попросила она. Ц Эта половица просто выводит и
з себя.
Шарыгин остановился у нее за спиной, положил руки на плечи, привлекая к се
бе:
Ц Я конечно же справлюсь. Но существует справедливость? Или мы ее уничто
жили?
Ц Конечно, существует, Ц ответила она. Ц И во имя этой справедливости я
хочу, чтобы он ушел. Если бы ты захотел, ты бы уже давно мог получить место з
аведующего отделением в любой больнице даже в порядке самого строгого к
онкурса.
Ц Мог бы, Ц согласился он. Ц Конечно, мог бы. Но это было бы по-честному. К
огда побеждаешь в открытом бою, испытываешь гордость, а если вот так…
Ц Я не хочу, чтобы ты уходил от нас. Не хочу!
Ц Милая моя, Ц он сжал ее плечи. Ц Согласись, что это неблаговидное испо
льзование своих возможностей, или, как иначе говорят, своего служебного
положения. И так нельзя.
Ц Во имя любви все можно. Все!
Ц Даже подлость? Ц спросил он тихо.
Ц Если ты еще раз произнесешь это слово, мы поссоримся, Ц сказала она со
злостью.
Он помолчал, вернулся к столу.
Ц Сейчас люди живут долго, Ц сказала она, когда молчанье стало нестерпи
мым. Ц Он может продержаться еще и десять лет, даже пятнадцать. Ты ведь не
будешь столько ждать?
Ц Не буду, Ц произнес он тихо и спокойно.
Ц Вот видишь. Я буду говорить не как влюбленная женщина, а как рачительна
я хозяйка: нам невыгодно терять такого специалиста, как ты. Это не только м
ое мнение, это и мнение тех, кто стоит повыше.
Ц Знаю. И все же я предпочел бы, чтобы это произошло как-то иначе.
Ц Мне всегда нравилось твое благородство. Конечно, лучше всего, чтобы он
сам ушел. И сегодня я постаралась, чтобы он понял это.
Солнце клонилось к западу. Небольшое облако наползло на него, и от этого в
комнате потемнело. Шарыгину показалось, что наступившая тишина таинств
енным образом связана с этими сумерками.
Ц Конечно, лучше, если бы он сам, Ц нарушила тишину Волошина. Ц И еще Ц х
орошо бы ему остаться у нас консультантом. Мы бы ему все условия создали.

Ц Он не согласится, Ц сказал Шарыгин. Ц Ведь ты на его месте не согласил
ась бы?
Ц Я Ц другое дело. Впрочем, если бы мне было столько, сколько ему…
Ц Андрей Григорьевич говорит: старикам легче рассуждать о том, что бы он
и сделали, будучи на нашем месте, Ц сказал Шарыгин. Ц Они знают, что такое
молодость. А мы о старости судим по книгам да по рассказам.
Она повернулась к Вадиму Петровичу и, стоя спиной к окну, несколько секун
д пристально, с мягким прищуром, смотрела на него.
Ц Не понимаю, ведь мы обо всем договорились.
Ц Сегодня, во время собрания, я не мог смотреть ему в глаза. Я должен был ск
азать, что в диагностических ошибках тех двух больных он не повинен. Это б
ыло бы честно. А теперь… Ну, что я ему скажу теперь?
Ц Скажи, что нарочно молчал, чтобы не разжигать страстей, что после совещ
ания беседовал со мной. Что я очень огорчена всем, что у меня из-за этого ма
сса неприятностей.
Ц Так, по-видимому, и придется сделать. Хоть это и… нечестно.
Ц Почему нечестно? Скажи, что тогда я случайно вошла в ординаторскую, уви
дела эти злосчастные истории болезни и подняла шум.
Ц Ну и ну, Ц покрутил головой Шарыгин. Ц Хорошо. Я ему позвоню сегодня ж
е.

17

Бунчужный вернулся на завод, когда Джеггерс направлялся в десятый цех. Т
арас Игнатьевич не любил красоваться перед иностранцами. Хотелось, чтоб
ы Джеггерс видел все как есть. И еще хотелось, чтобы рядом было как можно б
ольше людей Ц не только главный инженер, Лордкипанидзе, но и другие. При
гостях недостатки резче бросаются в глаза. К сожалению, «комсостав» сейч
ас отвлекать нельзя: не вовремя приехал Джеггерс. Он обратился к Лордкип
анидзе:
Ц Проследи за спуском двести шестого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113