– Его называют еще Хейхэ – Черная Река. А вот академик Берг, есть у нас такой, считает, что название произошло от слова “Маму” так называли Амур жители низовья.
– Интересно! – придвинулся поближе к соседу Браилов. Я даже и представления обо всем этом не имел. Ну, а еще какие-нибудь мнения по этому поводу имеются?
– Имеются, и немало. Вот академик Марр, скажем, утверждает, что слово Амур произошло от двух элементов “А” и “Мур”, что в древности обозначало понятие реки вообще. Но мне думается, что название “Амур” произошло от монголо-тунгусского – “Харамурень”.
– Харамурень? А это что значит?
– То же, что и китайское Хейхэ: Черная Река. “Харамурень”, – вскинул он руку к верху. – Отбросьте первые три буквы и три последние Что останется? Амур останется! А-мур!
– Вы, случайно, не филолог? – с восхищением посмотрел на своего собеседника Браилов.
– Нет, я всего-навсего скромный корреспондент журнала “Новости науки и техники”. Решил как-то написать об Амуре: ведь места с детства знакомые. Помню, мальчишкой еще на горбушу ходил. Ох, рыба! В конце мая она к нам в гости жалует, из океана… А кета! Вытащишь иную – полпуда весом, почти метр в длину махинища! Интересная рыба!
– Да, интересно. – согласился профессор. – После нереста и самцы и самки богу душу отдают. Знаю, охотился тоже на нее.
– В рыболовецком колхозе состояли?
Антон Романович засмеялся.
– Нет, мы больше охотой промышляли, на зверя. Амуро-сахалинская белка, лось, кабарга… А только давно это было, молодой человек; лет тридцать пять тому назад, когда в наших местах колхозов еще не было. Может, небольшой перерыв сделаем? Спустимся да холодный душ примем? Не возражаете?.. Ну, тогда сходите. Осторожнее, осторожнее! – воскликнул он, когда молодой человек, поскользнувшись на ступеньке, чуть было не упал. – Тут ведь и оступиться нетрудно.
– Ничего, я крепко на ногах стою. Может, вам помочь, папаша?
– Двигайтесь, двигайтесь, – буркнул Браилов, несколько шокированный фамильярной развязностью своего нового знакомого.
Они подошли к душу. Антон Романович перекрыл горячую воду и полностью отвернул края холодной. Подставил руку под упругие струйки.
– Хорошо! – крякнул он. – Распариться, а потом под холодный душ. Да… Очень полезное дело. – Он повернулся к своему собеседнику и спросил, хитровато прищурясь: – Кто же первый под освежающий лезет?.. К слову, давайте-ка познакомимся. Моя фамилия Браилов.
– Браилов? – изумленно вытаращил глаза молодой сибиряк. – Уж не Антон ли Романович?.. Профессор?..
– Он самый!.. Честь имею, – усмехнулся Антон Романович, глядя на бесхитростно изумленную физиономию своего земляка. А вы считаете, ежели профессор, так париться в бане ниже его достоинства? А?.. Эх, вы!.. А еще сибиряк.
– Вот уж не думал, не гадал с вами в такой обстановке встретиться. Вы уж простите меня, что я с вами так запросто… даже папашей назвал… Ведь сами понимаете…
– Ну, ну, хватит извиняться. Не боитесь холодной воды после верхнего полка? А?.. Простите, вашего имени отчества не знаю.
– Георгий Степанович, а фамилия – Лосев.
– Как вы сказали? – встрепенулся, словно его кипятком ошпарили, Антон Романович. – Это какой же Лосев? Уж не тот ли, что мою Ирину в прошлое воскресенье чуть было не утопил?
– Тот, – покорно опустил голову Лосев. – Но я, право же, не виноват, Антон Романович.
– Разрешите пожать вашу руку! – взволнованно произнес профессор. – Я хотел это сделать в другой обстановке, но… Вы мужественный человек, товарищ Лосев.
– Я очень боялся встречи с вами, – энергично тряхнул руку профессора Лосев. – А вы, оказывается…
– А я, оказывается, совсем не страшный. – рассмеялся Антон Романович. – Ну, я вижу, вы не собираетесь под душ, тогда с вашего разрешения… – и Браилов шагнул под ледяной дождь, зажмурив глаза от удовольствия. – Полезайте, – предложил он через минуту. – Наслаждение ни с чем не сравнимое!
“А ведь Ирина была права, когда сказала, что он мне понравится”, – думал профессор, следя за тем, как Лосев, закинув голову, подставляет воде свое раскрасневшееся лицо. Антон Романович был неравнодушен к здоровым, сильным людям. С ними и своих лет не чувствуешь.
– Повторим? – заговорщицки подмигнул он Лосеву, кивнув на верхний полок.
– Повторим! – весело согласился тот. – А вы против холодного пива не возражаете?.. У меня отец, ох, как любил под самый потолок. с пивом забираться.
– Давайте! – махнул рукой профессор. Лосев вышел в раздевалку и вскоре вернулся с тазиком в руках. В тазике, обложенные льдом, стояли бутылки с пивом, а между ними, перевернутые вверх дном, – два граненые стакана.
– Однако, Георгий Степанович, – покосился на бутылки Браилов, – не слишком ли много для двоих? По три бутылки на брата. Это, знаете ли, и для молодого сердца нагрузочка порядочная.
– А мы их полегоньку, Антон Романович, глоток за глотком. А насчет сердца… так ведь у сибиряков сердца крепкие, сдюжат.
Они еще долго сидели наверху, болтая о разном и потягивая холодное пиво. Потом, уже на улице, Лосев сказал:
– У меня к вам дело, Антон Романович. Наш журнал собирается поместить специальный очерк, посвященный работам вашего института, в частности, мы собираемся осветить проблему лечения сном. Я еще третьего дня получил командировку к вам, да все не мог собраться. У ихтиологов был – очерк писал.
– Интересная работа у вас, – произнес профессор. – Сегодня с ихтиологами, завтра с агрономами, послезавтра с физиологами… Сколько вы мне сегодня занимательного рассказали! А я вот зарылся в своей лаборатории и о Марре знаю лишь, что он там в области языковедения что-то напутал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49