Но работа досталась далеко не всем желающим да и платили сущие гроши. Доведенные до отчаяния люди не останавливались перед грабежами и убийствами. В сельской местности орудовали банды разбойников. Землевладельцы начали по-своему расправляться с доведенными до отчаяния людьми, пока правительство рассматривало один за другим способы как-то помочь несчастным и фракции в парламенте яростно сражались за то, какие средства следует предпочесть.
В Ирландии, стране неразвитой да к тому же со слишком большой плотностью населения, земля делилась и перераспределялась между членами семьи до тех пор, пока не оказывалось, что восемь или десять человек вынуждены жить на продуктах, полученных с четверти акра, и при этом единственной сельскохозяйственной культурой был картофель.
В конце концов землевладельцы решили и вовсе согнать всех арендаторов со своей земли. Судебные исполнители беспощадно вышвыривали людей из их лачуг. А если кто-то отказывался их покидать или был слишком слаб, чтобы собрать вещички и пуститься в путь, то утлые жилища рушили прямо над их головами, а домашних животных выгоняли за пределы участка. В первую очередь и самыми жестокими методами прогоняли больных и слабых, ведь они не могли ни платить ренту, ни обрабатывать землю. Армии бездомных, умирающих с голоду людей, пытались добраться до портов и уехать в эмиграцию. В Ирландии для многих не стало еды, работы и крыши над головой, и несколько фунтов, зачастую присланных родственниками из Америки, давали возможность обнищавшим семьям отправиться в Новый Свет и начать там новую жизнь.
Законы, введенные английским правительством, были призваны бороться с бесправием и террором, однако они предписывали здоровым людям идти в работные дома и разлучали фанатично спаянные ирландские семьи. И благая идея помочь страждущим превратилась в меру давления.
Тысячи эмигрантов отправились подальше от родных мест. Они пересекали Атлантику на судах, настолько неподходящих для путешествия, что многие утонули в первый же шторм. Путешествие эмигрантов происходило настолько ужасно, что люди, до этого плававшие на старых суднах, перевозивших рабов, утверждали, что там было горазда лучше, и с рабами обращались куда более человечно. Судовладельцы и агенты зарабатывали баснословные деньги на «исходе» из Ирландии. Доходило до того, что у пассажиров брали деньги, а их самих бросали за борт, чтобы немного облегчить перегруженные суда, как только они покидали порт. Чума, цинга и голод поражали живой груз, спрессованный в трюмах, и когда судно прибывало в место назначения, обнаруживали, что многие умерли по пути.
В палате общин звучали горячие протесты, и наиболее эксцентричные английские пэры предпринимали попытки запретить изгнание людей с земли и установить надзор за условиями перевозки эмигрантов. Тем временем в уединении прелестного уютного дома в Осборне Виктория читала газеты и сердито вопрошала Альберта, неужели людям больше нечего делать как игнорировать разумную меру, которую выработало правительство. Ее так раздражало, что нужно думать об Ирландии и о всех бедах, которые навлекли на себя эти ужасные люди, причем думать именно теперь, когда Альберт стал почетным ректором университета Кембриджа.
Она уже больше не ревновала его к тем интеллектуальным интересам и занятиям, в которых не находила ничего увлекательного. Виктория давно примирилась с тем, что Альберт намного умнее и артистичнее ее самой, и даже его победа при выборах почетного ректора обрадовала Викторию гораздо больше того, чем если бы эта честь была оказана ей самой. Принц весьма живо интересовался вопросами теологии, физики, архитектуры и искусства, в то время как ее эти предметы не интересовали вовсе. Это почетное членство лишний раз доказывало, что даже ее неблагодарный народ наконец оценил, насколько ее муж умен и образован. Виктория была вне себя от радости и не обращала ни малейшего внимания на издевки и неприязнь к Альберту некоторых газет и большинства университетских преподавателей.
Этот пост был всего лишь почетным, и никто не ожидал, что принц воспримет его серьезно и станет вмешиваться в учебный процесс, настаивая на обновлении устаревших программ университета. Когда он пораженно принялся объяснять Виктории, что такие предметы, как новейшие и восточные языки, метафизика, география и политическая экономия отсутствовали в программах обучения студентов, она быстро ответила ему, что нужно настаивать, чтобы их немедленно в них включили. Но опыт и сильная рука Стокмана сделали Альберта осторожным. Все реформы он провел весьма тактично, и мало кто знал, что принц приложил к ним руку. Когда Виктория начала сетовать, что принц не получил за это даже скромной благодарности, он ее успокоил, ведь главное – он добился своей цели, и ему этого вполне достаточно.
Однако верить этому заявлению не стоило, хотя Альберт и старался не поддаваться слабостям человеческого духа и не страдать от обид, но тем не менее все равно страдал и обижался. Его постоянно грызло подозрение, что если несколько человек, таких как Пил, Энсон и старый герцог Веллингтонский высоко ценили его достоинства, то большинство народа Англии было о нем невысокого мнения. Аристократии он никогда не нравился. Чем больше он предавался увлечению музыкой, планировал создание общественных музыкальных залов, приглашал иностранных артистов посещать двор, тем более враждебно относилась к нему знать. Альберт прекрасно играл на фортепьяно и великолепно владел органом. Но эти достижения не делали его ближе тому классу, который разделял мнение лорда Честерфилда, что если вам нравится музыка, можно нанять скрипача, но совершенно неприлично чтобы эту музыку исполнял сам джентльмен!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112