— Не захватят. — Грегор открыл дверь и вошел в спальню Джордана. — Ну как в Швеции?
— Холодно. — Джордан снял с себя дорожный сюртук и швырнул на постель. — Но успешно. Наполеон увидит, что Швеция ему больше не союзница. В случае вторжения Бернадот заключит союз с Россией.
Грегор уселся на свое любимое место в углу, лицом к витражу с изображением матери Джордана.
— Но относительно вторжения сомнений нет — это только вопрос времени, так?
— Да. — Джордан звонком вызвал своего камердинера и распустил узел галстука. — И это произойдет скоро. — Он встретился взглядом с отражением Грегора в зеркале. — Наше время на исходе. Я не знаю, какой срок ей потребуется, чтобы сделать Джедалар. Больше я ждать не могу.
Грегор застыл.
— Союзники могут нанести Наполеону поражение и без Джедалара. Ты сказал, что все идет успешно.
— Никогда еще у Наполеона не было столь мощной армии, как теперь. Если Россия падет, а возможность этого очень велика, то Кассан падет тоже. Я не могу рисковать. — Он одним движением расстегнул рубашку. — Я использую любые средства, чтобы это предотвратить. Я дам ей еще один шанс, но если она не согласится… Что ж, я вынужден буду прибегнуть к силе.
Помолчав, Грегор тихо сказал:
— Ты ожидал, что я буду с тобой спорить? Нельзя допустить, чтобы Кассан пал. — Он встал и направился к двери. — Но сегодня не причиняй ей боли. Она три долгих года делала этот Купол цветов, и я убедил Дороти разрешить ей пойти на бал, чтобы она могла насладиться мигом своего торжества. Пусть она сегодня будет счастлива.
Дверь за ним тихо закрылась, но слова его эхом отдались в сердце Джордана.
«Сегодня не причиняй ей боли».
Он вспомнил Марианну такой, какой видел ее в последний раз, четыре месяца тому назад: юной, невинной, полной радости жизни.
Его кулак тяжело опустился на крышку туалетного столика.
Черт подери!
* * *
— Сиди спокойно, — строго приказала Дороти. — Мне надо завязать тебе волосы лентой.
— Зачем трудиться? Никому не захочется смотреть на меня, когда можно будет смотреть на мой купол, — взволнованно рассмеялась Марианна. Буйная радость переполняла ее. Она ощущала необыкновенную легкость во всем теле, казалось, еще секунда — и она полетит. — Никто ни на кого не будет смотреть. Они будут только танцевать, глядя вверх на мои прекрасные витражи.
— Тогда у всех ужасно сведет шею, — усмехнулась Дороти. Она отступила на шаг и критически осмотрела стянутые белой шелковой лентой золотые локоны Марианны. — Выглядит как положено, в греческом стиле. Теперь наденем платье, — Она подошла к гардеробу. — Белое, как и полагается невинной молодой девушке, вступающей в свет.
— Опять белое? — Марианна шутливо поморщилась. — Я уже три года ношу только белое!
— Это — совсем другое белое. — Дороти вытащила из гардероба простого покроя платье с высокой талией и большим круглым вырезом. Сверкающий белый шелк был расшит бисером и казался скорее серебряным, чем белым, в мерцающем свете свечей.
— Оно прекрасно! — восторженно выдохнула Марианна. Протянув руку, она осторожно прикоснулась к ткани, оказавшейся гладкой и прохладной, как оконное стекло зимой. — Но я его никогда раньше не видела!
— Потому что мадам Брэдшоу закончила его только вчера.
Марианна удивленно повернулась к Дороти.
— Так ты заранее знала, что я пойду на бал?
— Конечно, — грубовато отозвалась Дороти. — Мы с Грегором решили, что было бы несправедливо лишить тебя возможности видеть свой триумф. Кроме того, не может же тебе вечно оставаться пятнадцать лет! Пора тебе несколько раз показаться в качестве юной девушки. — Она расстегнула свободное детское платье Марианны, позволив ему упасть на пол. Марианна перешагнула через него без сожаления. — Хотя я опасаюсь, что после сегодняшней ночи нам придется умчать тебя в Лондон или Дорчестер.
— Нет!
Этот невольно вырвавшийся возглас показал, насколько Марианне не хочется покидать Камбарон.
— Мы поговорим об этом завтра. — Дороти осторожно надела на Марианну расшитое бисером платье. — Если бы ты согласилась пользоваться услугами Мэри, мне не пришлось бы исполнять роль твоей камеристки. — Она начала застегивать платье на спине. — Это очень вредит моему достоинству.
— Я сама справлюсь. Вовсе ни к чему… — Марианна замолчала на полуслове, увидев в большом зеркале свое отражение. Глаза ее изумленно раскрылись. — Как странно! Я кажусь…
— Да, безусловно. — Дороти вздохнула. — И мне определенно придется увезти тебя завтра в Дорчестер. Ни один нормальный человек не поверит, что Джордан может жить в одном доме с этой юной красавицей и не обольстить ее.
Обольстить.
За эти годы Марианна настолько свыклась со своим обликом девочки-подростка в свободных платьицах и с длинными косами, что сейчас с трудом узнала себя в зеркале; исчезла детская худоба, грудь, поднимающаяся над по-модному низким вырезом, казалась почти пышной.
Нет! Слово показалось Марианне неприятным. Это красотки на картинах Тициана бывают пышными, а у нее грудь просто чуть… округлая.
— Вырез не слишком велик?
— Он вполне скромен. — Дороти нахмурилась. — Вернее, я так думала.
Она подала Марианне длинные перчатки:
— Может, они немного помогут.
Натягивая их. Марианна пожаловалась:
— Мне в них душно.
Дороти все еще оценивающе смотрела на ее декольте:
— Может быть, приколоть цветок к корсажу? Это немного скроет… Впрочем, оставим все как есть. — Она отвернулась. — А перчатки — это абсолютная необходимость. Тебе больше не позволено будет показываться за стенами Камбарона без них.
— Тогда я никогда не буду выходить из замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118