– Нет, это подарок от принца. А мне Хани дала другое, свое собственное поручение. – Она поставила картину на пол и осторожно прислонила к столу. – Я держала ее у себя целых полгода и, надо признаться, рада наконец от нее избавиться. Картина, должно быть, стоит дорого. Принц Руби сейчас стал очень известным и модным художником.
– В таком случае где же сюрприз от принцессы? – нетерпеливо спросил Донахью.
– Это танец, – спокойно объявила Сабрина. Она сняла капюшон, и по плечам рассыпался ослепительный каскад огненно-рыжих волос.
– Мистер Донахью, я танцовщица из «Новелтиграмз инкорпорейтед». Я исполняю танец живота. Хани щедро заплатила мне, чтобы я исполнила его на дне рождения мистера Бен-Рашида. Это и есть ее сюрприз.
– Танец живота? – удивился Донахью. От его недавней холодности не осталось и следа. – Черт побери, танцовщица, исполняющая танец живота! И к тому же рыжеволосая! Подождите, а это случайно не идея Лэнса?.
Сабрина помотала головой, чуть заметно улыбнувшись.
– Я почти не видела принца Руби с тех пор, как выступала на его выставке. Всю неделю, что они провели здесь, он почти не выходил из своей мастерской, заканчивая портрет. Нет, идея целиком принадлежит Хани. Не беспокойтесь, мистер Донахью, – продолжала она, – гости шейха не найдут в моем танце ничего неприличного. – Ее зеленые глаза на мгновение закрылись. – Клянусь, все будет вполне пристойно.
– Если вы от Хани, я вам полностью доверяю. – Взгляд Донахью оставался таким же восхищенным. – Я полагаю, вы уже одеты для представления? Можно мне предварительно на вас посмотреть?
– Конечно, – невозмутимо сказала Сабрина и расстегнула плащ.
Она была в бикини синего цвета. От пояса до щиколоток грациозно ниспадали шелковые ленты, колыхавшиеся при малейшем движении. Огненно-рыжие волосы в сочетании с бронзовым загаром
Сабрины вызывали непреодолимое желание до нее дотронуться.
Донахью одобрительно присвистнул.
– Потрясающе! – совершенно искренне воскликнул он. – Просто изумительно! Вы необыкновенно красивая и эффектная женщина, мисс Кортни. – В его глазах мелькнул лукавый огонек. – Готов поспорить, этот подарок понравится Алексу больше всего. Интересно будет понаблюдать за ним, когда он увидит вас. Так когда мы начнем?
– Во время перерыва, когда оркестр будет отдыхать. – Сабрина вынула из кармана кассету и протянула ее Донахью. – Будьте добры, поставьте эту кассету. Это все, что от вас требуется. Я сама себя объявлю.
– Хорошо. – Донахью поглядел на часы. – Перерыв начнется минут через десять. Я думаю, вам лучше подождать здесь, в библиотеке. Я за вами зайду. Джозеф будет стоять у двери, чтобы никто вас не увидел заранее. – Его губы скривились в циничной улыбке. – Хотя я не думаю, что даже ваши чары смогут заставить всех этих подхалимов хотя бы на миг оторваться от Алекса. – Он быстро пошел к двери с легкостью, которую трудно было ожидать от столь крупного мужчины. – Черт побери, я жду не дождусь, когда Алекс вас увидит!
Дверь за ним бесшумно закрылась.
Оставшись одна, Сабрина печально вздохнула. Восторженная реакция Донахью не удивила ее. Сабрина привыкла, что ее приглашали обычно, кстати, как и сейчас, чтобы кого-нибудь разыграть. Это был добрый розыгрыш, с хорошим вкусом, и никаких проблем никогда не возникало. Даже несмотря на то, что она исполняла откровенно эротичный танец. Платили ей гораздо больше, чем другим артистам в «Новелтиграмз», которые зачитывали какие-нибудь поздравления в стихах. Видит Бог, сейчас ей так необходим заработок.
Она взяла картину и направилась к массивному креслу, обитому черной кожей. Осторожно поставив портрет на кресло, она начала его разворачивать, стараясь не смотреть в темные глаза изображенного на нем человека. С того самого момента, когда она впервые увидела этот портрет в роскошном гостиничном номере Хани, он производил на нее странное впечатление. Пристальный взгляд черных глаз наполнял Сабрину какой-то необъяснимой тревогой, которая не ослабла и сейчас, хотя за эти месяцы она должна была уже привыкнуть к портрету. Казалось, что владельцу этих глаз известны все тайны мироздания, но свои личные тайны он держит при себе. В тонких чертах худощавого лица, чувственных, красиво очерченных губах тоже было что-то тревожное.
Да, портрет кузена, написанный принцем Руби, был исполнен мастерски. Алекс Бен-Рашид стоял, облокотившись о серую каменную балюстраду. На нем была белая рубашка с открытым воротом и черные брюки. Черные как смоль волосы взъерошил легкий ветерок, а на губах застыла едва заметная циничная улыбка. У Алекса был вид бесстрашного и безжалостного пирата.
Безжалостного? Не слишком ли разыгралось у нее воображение? Ну неужели Алекс Бен-Рашид может представлять для нее опасность? Меньше чем через час она закончит свое выступление и покинет этот дом. Для бизнесменов Бен-Рашид, может, и был опасной акулой, но ей-то нечего было делать в его владениях. Она вернется домой к Дэвиду раньше, чем эта акула соберется ее проглотить.
Да, может, он и не подумает ее глотать. Если верить светской хронике, у Бен-Рашида столько женщин, что он не знает, куда их девать. Вряд ли его внимание задержится на какой-то танцовщице. Она просто навоображала себе черт знает что из-за того, что этот загадочный портрет мужчины с насмешливой улыбкой целых полгода маячил перед глазами. Все это не имело никакого отношения к реальной жизни Сабрины с ее радостями и горестями. Вскоре она, слава Богу, избавится от портрета, а вместе с ним и от того странного, тревожного ощущения, которое он у нее вызывает.
– Мисс Кортни!
1 2 3 4 5 6 7