— взвизгнул Мустафа, продолжая говорить на родном языке. — Все это произошло в минуты затмения, когда я думал, что навеки потерял тебя!Шеридан резко сел и, дотянувшись до Мустафы, схватил его за руку.— О сын свиньи, — зашипел он на него тоже по-арабски, — пусть Аллах проклянет твою жалкую плоть, пусть ты сдохнешь в одиночестве, забытым и оставленным всеми; пусть твой труп будет брошен мухам и сгниет, если ты хотя бы еще раз назовешь меня рабом!В дверь тихо постучали. Шеридан не спускал глаз со слуги, и Мустафа пал ниц, закрыв лицо руками.— Живо посмотри, кто это пришел! — распорядился Шеридан, доставая бутылку хереса.Мустафа вскочил на ноги и бросился к двери. К удивлению Шеридана, на пороге стоял капитан Фицхью.— Простите за беспокойство, — сказал молодой человек. — Я хотел бы переговорить с вами с глазу на глаз. Сначала я собирался отложить этот разговор, но… — Он замялся и вздохнул. — Вы не заняты сейчас?— Я к вашим услугам.Шеридан поставил стакан на столик и направился к двери, слегка пригибаясь, чтобы не задеть притолоку.— Нет-нет… здесь нам будет вполне удобно, — поспешно остановил его Фицхью.Шеридан взглянул на него с легким удивлением. По морским законам было не принято, чтобы капитан судна лично приходил за кем-нибудь, вызывая его к себе на разговор, — это считалось огромной честью. Еще более необычным было желание Фицхью вести разговор не в своей просторной капитанской каюте, а в каюте пассажира. Шеридан занимал маленькое помещение на нижней палубе рядом с каютой судового врача, где до него жил шестой помощник капитана вместе с судовым капелланом.Мустафа, пользуясь удобным случаем, прокрался за спиной Фицхью к двери и убежал. Шеридан отступил на шаг, давая дорогу капитану, который уже переступил порог.— Хотите выпить немного вашего великолепного хереса? — вежливо спросил Шеридан, беря бутылку.— Да, я… мне бы это не помешало! — Фицхью покраснел, чувствуя себя неловко в тесном помещении.Шеридан налил ему бокал вина и прислонился к стойке кровати, пытаясь потесниться и в то же время не желая садиться в присутствии Фицхью, который, хотя и был, в сущности, еще зеленым юнцом, являлся все же капитаном судна и их спасителем.Быстро сообразив, какой сегодня день недели, Шеридан поднял свой стакан и произнес в соответствии с флотской традицией тост, провозглашаемый по вторникам.— За победу в войне и быстрое продвижение по службе! — воскликнул Шеридан, а затем, не видя причин, по которым он мог бы отказать капитану в той или иной услуге, добавил: — Надеюсь, вы понимаете, что у меня просто не хватает слов для того, чтобы выразить вам свою благодарность. И поэтому вы обяжете меня, если обратитесь с какой-нибудь просьбой, которую я непременно постараюсь удовлетворить.Фицхью смущенно отмахнулся и покачал головой:— Все это сущие пустяки. Я просто не мог поступить иначе, зная, что мисс Дрейк… и вы, конечно… мои соотечественники, в беде и все такое… — Он снова залился румянцем и закусил губу. — И потом, я всего лишь чуть-чуть отклонился от курса, чтобы зайти сюда на острова.— И все же я благодарю вас за помощь. Надеюсь, мы не будем для вас обузой во время этого плавания, которое, как я понял, будет довольно продолжительным.— Ерунда! Вы морской офицер в отставке, имеющий прекрасный послужной список! К тому же я сделал запасы продуктов питания в Буэнос-Айресе с расчетом на вас обоих.— Очень предусмотрительно, — одобрил Шеридан. Фицхью глубоко вздохнул.— Я рад, что все это благополучно закончилось. Когда ваш слуга — как, черт возьми, его зовут? Мустафа? — пришел ко мне, я не могу похвастаться, что до конца поверил ему. Когда же я хорошенько поразмыслил, что могло произойти… я сразу же позаботился о том, чтобы этих уголовников побыстрее вздернули на рее. — Фицхью мрачно улыбнулся. — Это было, черт возьми, великолепное зрелище. Этот янки, капитан с американского судна, очень умело сделал виселицы, так что при повешении у негодяев не ломались шейные позвонки. Несколько уголовников продолжали дрыгать ногами в воздухе даже спустя полчаса после того, как из-под их ног выбили скамейку. — Фицхью весело тряхнул головой. — Так им и надо, они заслужили подобные мучения. Подонки! О Боже, я не могу себе представить, что мисс Дрейк находилась в такой опасности. Я молился за нее. Честно говоря, я не мог думать ни о чем другом. Я лишился сна от страха за ее жизнь.Шеридан взглянул на свой стакан, поглаживая пальцем его край.— Я уверен, что она рассказывала вам о своем пребывании на борту моего корабля, — робко сказал Фицхью.— Я чувствую себя в неоплатном долгу перед вами.— Нет. Для меня это было настоящим наслаждением. Я высоко ценю ее общество. — Фицхью открыто взглянул в глаза Шеридану и тут же смущенно опустил взор. — Я в восторге от вашей сестры, сэр Шеридан, просто в восторге.Шеридан поигрывал своим стаканом с золотистым шерри. Молчание затягивалось. Фицхью облизал пересохшие от волнения губы. Шеридан ожидал, что молодой человек начнет сейчас запинаться и заикаться от смущения, но капитан взял себя в руки и прямо взглянул в глаза Дрейку.— Я прошу у вас разрешения, сэр, ухаживать за вашей сестрой, поскольку имею самые серьезные намерения. Думаю, что вы найдете мою семью вполне достойной для того, чтобы породниться с вами. Мы из рода Фицхью графства Суррей, мой старший брат владеет родовым поместьем в Баршеме, а моя мать — урожденная Бентинк. Я независим в материальном отношении и имею годовой доход в восемнадцать тысяч. Пока я служу на королевском флоте, моими делами управляет брат. Теперь вы можете себе представить, какой у меня за эти годы скопился капитал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160