Шеридан резко повернулся лицом к люку как раз в тот момент, когда на верхней ступеньке трапа показались босые ноги одного из матросов. Он сделал три шага вниз и упал как подкошенный с громким стуком на нижнюю палубу, Спина Шеридана загораживала Олимпии обзор, и та могла видеть только вытянутую ногу упавшего. Он не кричал, не пытался подняться, не шевелился.Шеридан, казалось, не обратил внимания на упавшего матроса, он не сводил глаз с люка. Олимпия затаила дыхание, увидев яркие полы халата одного из торговцев, ступившего на верхнюю ступеньку трапа, но тут Шеридан оттеснил ее в дальний угол закутка, обнажив шпагу. Торговец начал осторожно спускаться вниз, он был обут в сандалии, одет в полосатый халат и вооружен кинжалом.Шеридан молниеносно сделал выпад шпагой, и Олимпии на секунду показалось, что тонкий клинок совершенно исчез в складках пышного одеяния в зеленую и красную полоску. Но вот он вновь появился, окрашенный алой кровью. Торговец захрипел и с глухим стуком упал на палубу к их ногам.Олимпия разглядела лицо араба. Из уголка его рта струилась кровь. С верхней палубы теперь явственно доносились звуки завязавшегося там сражения.По трапу стремительно скатились два матроса, схватили кинжалы и снова бросились наверх, в самую гущу схватки. На другом трапе, ведущем на нижнюю палубу, тоже послышался шум торопливых шагов — моряки вооружались, чтобы сдержать натиск арабов. А тем временем Шеридан заколол еще одного пирата, пытавшегося спуститься вниз. Тот громко вскрикнул, зашатался и упал на бок. Шеридан взглянул вверх и вышел из-под лестницы. Подойдя к корчившемуся на палубе арабу, он пронзил клинком его сердце, а затем поднял кинжал убитого и снова отступил в темный закуток.Олимпия не могла разглядеть выражения лица Шеридана, но она хорошо видела пульсирующую жилку на его руке, которая сжимала эфес шпаги.В противоположном конце коридора запестрели халаты, там арабы настигли двух спустившихся по второму трапу матросов, которые ожесточенно отбивались от наседавших врагов. Но силы были слишком не равны. Олимпия видела, как напряглись мышцы спины Шеридана; он поднял пистолет и прицелился, просунув ствол между перекладинами трапа. Олимпия могла уже отчетливо разглядеть смуглые, искаженные злобой лица арабов, приближающихся к ним; за долю секунды она отметила про себя, что эфесы их кривых сабель были украшены драгоценными камнями, пояса вытканы из золотых нитей, а у одного из них, яростно ощерившегося, зубы покрывал коричневый налет. Шеридан выстрелил.У Олимпии заложило уши от грохота, прокатившегося эхом по коридору, Два пирата рухнули как подкошенные. Шеридан выскочил навстречу остальным головорезам и начал одного за другим поражать их своим молниеносным клинком, действуя легко, словно танцуя.Внезапно свет, падавший из люка, померк, и Олимпия, бросив взгляд наверх, увидела, что по их трапу спускается еще один араб. Он спрыгнул с середины лестницы на палубу и устремился сзади на Шеридана, подняв кривую саблю.Не успев еще ничего сообразить, Олимпия вскинула свой пистолет и нажала на курок. Не проронив ни звука, араб рухнул на палубу, и на его светлом халате качало быстро растекаться алое пятно.Олимпия закрыла рот рукой, дрожа всем телом. Шеридан тем временем вступил в поединок с последним противником. Он нанес ему удар в плечо, а затем, сделав обманный выпад, поразил его в самое сердце. Олимпия видела, как клинок вошел в тело араба почти до половины и пират вцепился в него руками, уже падая, как будто пытался остановить смерть.Шеридан быстро склонился над человеком, в которого выстрелила Олимпия, и по брошенному на нее взгляду она поняла, что араб мертв. Но больше всего ее пугало лицо Шеридана. Оно застыло в неестественном спокойствии, а глаза светились холодным огнем. На губах его играла дьявольская улыбка. Он отвернулся, как будто не желая больше замечать ее присутствия здесь, и переступил через распростертое тело.Подойдя к скорчившемуся, стонущему арабу, лежавшему на палубе, Шеридан склонился над ним, откинул его голову и перерезал горло.Олимпия с ужасом наблюдала за его действиями. Он стремительно проносился над распростертыми телами, словно ангел мести, следящий за тем, чтобы возмездие было полным и неотвратимым. До сознания Олимпии вдруг дошло, что звуки схватки на верхней палубе уже стихли. Оттуда теперь время от времени доносились громкие голоса, переговаривающиеся по-арабски. Олимпия задрожала как осиновый лист. Шеридан остановился у трапа и взглянул вверх. Его грудь тяжело вздымалась, но лицо было совершенно спокойно, а глаза горели неистовым огнем. Он ждал. Его сюртук был разорван на плече, и оттуда выглядывали клочья окровавленной рубашки.Но несмотря на рану, он не выпускал шпагу из руки, которая как будто слилась с эфесом.У Олимпии закружилась голова, словно это она была ранена, а не он. В ушах у нее шумело. Она видела, как Шеридан поднял шпагу и что-то прокричал. Но она не могла разобрать слов. Олимпия собрала всю свою волю в кулак, стараясь не упасть в обморок.Шеридан взял пистолет из ее рук, разжав судорожно сжатые пальцы девушки. Его руки была забрызганы кровью. Олимпия чувствовала этот приторный запах. Она отшатнулась, с ужасом взглянув на Шеридана.Их взгляды встретились. Выражение жуткого спокойствия исчезло с лица Шеридана, сменившись охватившим его смущением.— В чем дело? — спросил он.— Не прикасайся ко мне! — воскликнула Олимпия. — Я не хочу, чтобы ты до меня дотрагивался.Она тут же пожалела о том, что эти слова вырвались у нее. Они были так злы и несправедливы. Олимпия видела, что они ранили Шеридана в самое сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160