— Я уверена, что он все-таки причинил тебе зло. Так?
— Нет… — Она сглотнула. — Не так, как вы подумали.
— Знаешь, временами Каттер кажется жестким, но он просто не показывает свои чувства. Уитни, успокойся.
Ее стало трясти, Дебора обняла ее. Уитни, запинаясь, сказала:
— Дело в том… я просто не знаю… что от меня требуется.
Дебора подыскивала слова, чтобы не напугать норовистую молодую женщину с бледным лицом и горящими глазами.
— Зато время, что вы провели с Каттером, он… он не…
— Соблазнил меня? — закончила за нее Уитни. — Нет.
Напряженное лицо Деборы расслабилось.
— Я рада. Значит, в нем еще сохранилась порядочность. — Тем же нежным тоном Дебора спросила:
— Дорогая, ты боишься того, что следует за свадьбой? Интимных отношений с мужчиной? Это только поначалу трудно…
Уитни отшатнулась, закрыла лицо руками и помотала головой:
— Совсем не в этом дело! О, вы не понимаете!
— Пожалуй, нет. Если ты не боишься первого раза, то в чем дело?
Уитни круто повернулась и посмотрела на нее, глаза сверкнули на бледном лице, как две золотые монеты.
— Я боюсь следующего раза! С этим придет боль и унижение! И хотя Каттер… хотя временами мне до боли хочется быть с Каттером, я знаю, что все будет так же, как было с моим мужем!
— С мужем? — удивилась Дебора. — Я не знала, что ты была замужем. , — Была! И уверяю вас, я знаю, что такое интимные отношения с мужчиной! Я радовалась, когда Натан умер, и не хочу выносить это снова!
Наступила тяжелая тишина, из патио доносился все нарастающий шум. Наконец Дебора сказала:
— Ты любила своего мужа? — Уитни отчаянно замотала головой, и Дебора произнесла уже более легким тоном:
— Дитя мое, когда любишь мужчину, все иначе.
Поверь мне. Ты любишь моего сына?
В глазах Уитни застыла боль.
— Кажется, да.
Как признаться, что она любит его так сильно, что от этого непрерывно болит сердце? Особенно если она знает, как ему ненавистно то, что он вынужден на ней жениться? Теперь поздно — ей остается только терпеть.
— Значит, сегодня у тебя будет все по-другому. Каттер тоже тебя любит, хотя он слишком горд, чтобы сейчас в этом признаться. — Дебора коснулась ее щеки. — Будь терпеливой, Уитни. Любовь взрастет.
Уитни не могла ей сказать, что любовь не взрастет, поскольку ее не посеяли. Она позволила Деборе помочь ей переодеться в простую синюю юбку и блузку, потом причесать себя. Она апатично стояла, а Дебора щебетала о том, как они с Дэниелом провели первую брачную ночь в домике в горах. Не было смысла говорить Деборе, что ее сын не собирается оставаться с новобрачной и что Уитни решила вернуться в Нью-Йорк с отцом. Сейчас надо подготовиться к отъезду, даже если это означает, что она поскачет куда-то вдвоем с Каттером.
Глава 16
Каттер отказался от двухместной коляски, которую предложил Дэниел, и посадил Уитни на лошадь перед собой, сказав, что им привычнее такой способ передвижения. Гости нерешительно смотрели на них; он пришпорил коня и поскакал вместе с ней в ночь.
Некоторое время они молчали, только глухой топот копыт разносился над землей. Он ехал вверх по склону, сохраняя ровный бег коня, и Уитни пыталась догадаться, о чем он думает. Он был зол — по напряжению руки, державшей ее за талию, по стиснутым челюстям и холодным глазам она понимала, что нет смысла уговаривать его отсрочить эту ночь.
На этот раз ничто их не прервет — она не сможет придумать, как убедить его остановиться. Она его жена, и если она ему откажет, он будет вправе разозлиться. «Но то, что я жена, не дает ему права скверно со мной обращаться!» — сказала она себе.
Эта категорическая мысль помогла Уитни приготовиться к первой ночи в качестве жены Каттера.
Хотя он оставался неразговорчивым и в глазах был холод, суливший ей неприятности, он повел себя вполне любезно, когда они подъехали к маленькому домику, расположенному высоко в горах. Строение окружали высокие сосны, они качались на ветру и беспрерывно шелестели, как будто что-то напевали. Было темно, только бледная луна светила из-за зубчатых гор.
Уитни одеревенела от толчков скачущей лошади, и когда Каттер снял ее, покачнулась, так что ему пришлось поддержать ее за талию, чтобы не упала.
— Отведу лошадь, — сказал он жестким, нетерпеливым тоном, который был ей так хорошо знаком. — Можешь войти в хижину. — В голосе послышалась насмешка. — Не переодевайся — может, я захочу посмотреть на жену без одежды.
Ей впервые пришло в голову, что она не подумала взять другую одежду и не знает, сколько они здесь пробудут. Одну ночь? Две? Никак не больше. Более продолжительная близость не доведет до добра. А поскольку они только соблюдают приличия, одной-двух ночей будет вполне достаточно.
— Не волнуйся, — сказала она как можно спокойнее, — я не взяла с собой никакой другой одежды.
Он засмеялся:
— Если ты думаешь, что это тебя спасет, тигренок, то ты ошибаешься. Мне вообще все равно, есть на тебе что-то или нет. Я бы предпочел, чтобы не было.
Уитни проглотила ответ, готовый сорваться с языка, круто повернулась и отворила дверь. Она нашла и зажгла маленькую лампу и была приятно удивлена: лампа осветила комнату теплым, приветливым светом. Снаружи домик казался маленьким и грубо сколоченным, но внутри был обставлен прекрасной полированной мебелью, по полу раскиданы веселые половики. Одну стену занимал камин из цельного камня, в буфете выстроились в ряд медные и оловянные тарелки. В центре — стол со стульями, в алькове — широкая кровать с периной. Кровать выглядела комфортной. Она была накрыта стеганым одеялом, снизу виднелись чистые простыни, как будто их только что постелили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75