— Я уже не говорю о том, что твоя матушка снимет с меня голову, если я тебя хоть чуть-чуть поцарапаю.
Однако его кузен и не думал улыбаться. Лицо Эйвена приняло более строгое выражение.
— Хорошо, оставим шутки. Но я хочу знать причину, Драм. Нас с тобой многое связывает. Не можем же мы отмести прошлое и ссориться неизвестно из-за чего!
— Ты употребил правильное слово, — сухо заметил Драм. — Вот именно — прошлое, но не будущее. Я думал, что хорошо знаю тебя. Но теперь вижу, как ошибался. Ты стал другим человеком.
— Возможно. Наверное, так и должно быть. Но это не — значит, что я заслуживаю презрения.
— Я не могу понять тебя, — сказал Драм, не сводя с кузена холодного взгляда. — Когда ты потерял Элизу, я так тебе сочувствовал! И это естественно. Она была просто очаровательна. Ты, очевидно, не знал, что я всегда завидовал тебе? Я представлял, как она нравилась тебе, и считал, что ты уехал за границу с горя. Я навещал тебя и видел, какую разгульную жизнь ты ведешь, хотя и надеялся, что со временем ты остепенишься. Но сейчас убеждаюсь, что ничего подобного не произошло.
— Довольно! — Эйвен нахмурился. — Я не могу взять в толк, о чем ты говоришь. Мы не так уж часто виделись. Последний раз встречались в Испании, когда ты сражался вместе с Веллингтоном и попал в лазарет. Меня долго не было в Англии, так же как и тебя. Потом я вернулся, и ты об этом знал. Мы с тобой общались несколько месяцев назад, и мне казалось, что наша дружба осталась такой же, как в прежние времена. Видимо, я заблуждался. Только не могу понять, чем я успел тебя прогневать за такое короткое время? Честно говоря, я просто поражен.
— Поражен? Первое честное признание! Я тоже только что вернулся, но не из-за границы, а из предместья Лондона. Ах, я вижу, ты не в курсе? — Драм скорчил приторную гримасу. — Странно. Разве твоя жена ничего тебе не сообщила? Я был у нее день назад.
Эйвен растерянно заморгал. Только и всего? Его лицо снова приобрело сдержанное выражение, однако ореховые глаза загорелись ярким светом от избытка чувств, которым его кузен затруднялся дать название. Драм перегнулся через стол и пронзительно зашипел:
— Я помню тебя совсем другим, Эйвен. Человек, которого я знал, не играл в недостойные игры! Между нами разница всего в два года, но я всегда воспринимал тебя как старшего друга, преклонялся перед тобой и считал тебя образцом, достойным подражания. Помнишь, как мы играли в детстве? Я встречался с тобой на континенте. Тогда мы уже не разоряли птичьих гнезд. Мы оба стали мужчинами и охотились совсем за другими пташками. Ты сам приобщил меня к тем забавам. Мы бывали с тобой в публичных домах и прочих злачных местах. Но ты никогда не трогал невинных. Даже тогда ты ясно представлял разницу между шалостями и подлостью. Ты никогда не был подонком, Эйвен. И меня учил не быть им.
— Ты полагаешь, мое кредо изменилось? — спокойно сказал Эйвен, хотя его рука, лежавшая на колене, сжалась в кулак.
— Я был в Брук-Хаусе, думал, что ты там. Во всяком случае, сплетники сказали, что ты недавно уехал туда. Ты ведь никогда не возражал против моих наездов. Вот я и решил повеселиться, как в былые времена. И еще прихватил с собой приятелей вместе с дамами. Не успели мы выйти из экипажа, как она побежала меня встречать, подумав, что это ты приехал. Но вместо тебя увидела незнакомого мужчину и совершенно растерялась. Я тоже… Особенно после того, как поговорил с ней.
— И ты еще смеешь критиковать меня? — сердито спросил Эйвен, повышая голос.
— Она совсем не похожа на тех женщин, что были с нами, которым мы заранее заплатили за услуги. Те настоящие, опытные шлюхи, прошедшие огонь и воду, знающие свое дело. Но она не такая. Достаточно было побыть с ней пять минут, чтобы понять это. Она очаровательна, несмотря на шрам. И разговаривает как воспитанная женщина, и в ней есть какая-то неизъяснимая прелесть… — Драм покачал головой. — Но суть не в этом. Если бы она была обыкновенная проститутка, я бы не возмущался. Но, Эйвен, эта женщина уверена в том, что она твоя жена! С ней была маленькая девочка, несомненно, дитя трущоб. Ты сам знаешь, как разговаривают в Рукери. Их жаргон не истребишь! Так вот, эта малышка сказала, что была цветочницей у тебя на свадьбе. А твоя очаровательная подружка подтвердила и снова заявила, что она твоя жена. Видел бы ты, с каким достоинством и гордостью она это сказала! Твоя жена? Твоя свадьба? Об этом она тоже говорила. Ну и ну! Есть, конечно, негодяи, которые заманивают в постель порядочных женщин подобным образом, но я всегда презирал таких людей. Мне казалось, и ты тоже. А бал прошлым вечером? Это уже последняя капля! Я видел тебя с женой барона Кенсингтона. Как ты мог польститься на эту глупую курицу? С ее скандальной репутацией! Или ты считаешь, что именно такая компания подходит молодожену?
— Я вижу, тебе непременно хочется знать, привел ли я ее домой, — ехидно сказал Эйвен. — Нет, не привел, хотя это не имеет значения. У тебя какие-то странные представления, Драм. Ты сам здорово изменился, пока мы не виделись. Посмотреть на тебя — прямо святой отец! Разве мужчина не может находиться в обществе другой женщины, если он женат?
— Если он женат! — передразнил Эйвена кузен. — Если бы это понятие было применимо к данной ситуации! Послушай, до каких пор мы будем упражняться в красноречии? — Драм смотрел на кузена с нескрываемым огорчением. — Я знаю, что язык у тебя всегда был подвешен лучше, чем у меня. Но я не шучу, Эйвен. Я видел ее. Она заслуживает большего, чем твоя дешевая комедия. Когда в свое время Барримор и Дирборн проделывали подобные трюки, соблазняя невинных девушек, мы издевались над ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96