Не переставая пастись, лошадь двинулась в сторону маленькими шажками, сдерживаемая стреногами, а Миракл вернулась в хижину.
Подстилка из опавших листьев в противоположном углу хижины оказалась немного чище соломы, и Миракл устроила там седло таким образом, что кожаные юбки с турнюром образовали уютное гнездышко. Облокотившись о них, она поела хлеба с сыром и сгрызла яблоко до самой сердцевины. Каждая клеточка ее тела мучительно ныла, не столько из-за тяжелой дороги сначала верхом, а потом пешком, сколько от побоев Уилкота. По спине пробежала дрожь.
Миракл бросила огрызок яблока лошади и моргнула, пытаясь сдержать жгучие слезы. Как бы то ни было, она твердо решила ни о чем не жалеть, даже о прошлой ночи!
Сумерки сгущались. Она сняла костюм, повесила на гвоздь, за неимением ночной сорочки надела шелковое платье цвета слоновой кости, но без черной сетчатой накидки. Мягкая, как перышко, ткань ласкала тело. Апельсины и лаванда.
Прогоняя от себя эти видения, она закуталась в плащ и свернулась калачиком, собираясь уснуть. Ее преследовали запах мужчины и аромат моря – еще одно терзающее душу напоминание о встрече с герцогским сыном.
Где-то недалеко струилась по камням вода. В лесу глухо ухнула сова. Ее протяжный, скорбный крик сливался с журчанием ручейка, будто птица повторяла имя, которое до конца жизни будет преследовать Миракл в ее снах, – лорд Райдерборн. Лорд Райдерборн.
Лет пятьдесят назад крыло Уитчерч перестраивалось. От застывшей сущности древнего камня под гладкими оштукатуренными стенами теперь ничего не осталось. Райдер стоял в своей спальне – в окружении элегантной простоты оттенков холодного зеленого, теплого желтого с коричневым и белого цветов – и глядел в окно. Перед ним в темноте, раскинувшись, лежал Уайлдшей.
Его младший брат Джек – полная ему противоположность – выбрал себе одну из самых старинных частей замка. Округлые комнаты Учительской башни демонстрировали со всей очевидностью, что Уайлдшей по своей сути остался средневековой крепостью.
Даже в детстве Джек был романтиком. Он, как младший сын, помимо собственных развлечений, почти ничем не был обременен. Поэтому Джек – лорд Джонатан Деворан Сент-Джордж, – блистая в свете, гордой поступью шел по жизни. Затем он женился, выказав ошеломляющее пренебрежение к семейным традициям.
Анна Марш – новая леди Джонатан Деворан Сент-Джордж – происходила из незнатной семьи, была инакомыслящей, умной и великодушной дочерью священника. Джек был вынужден жениться на ней, но потом они вместе уехали в Индию, потому что очень любили друг друга.
Райдер отвернулся от окна и начал снимать с себя смокинг, в котором спускался к ужину. Одежду, в которой он возвратился нынче домой, унесли, чтобы почистить и еще раз отгладить. Содержимое карманов было аккуратно разложено на столе.
Он потянул за конец галстука, оглядывая свои вещи – часы, несколько монет, серебристая туфелька. Ее записка была расправлена, но все еще не развернута.
Мрачная улыбка чуть тронула губы Райдера. Он поднял туфельку, поставил на комод и лишь после этого взял записку.
Четыре предложения оставили в его сердце огненный след:
Мое имя Миракл Хитер.
Я самая известная распутница Лондона.
Вы нашли меня в лодке после того, как я убила человека.
Благодарю вас, милорд, за все, что вы для меня сделали и еще намеревались сделать, но вам лучше меня забыть.
Глава 4
Ее разбудили дрозды. Миракл открыла глаза. Только-только забрезжил рассвет. В ее волосах шуршали сухие листья. Она села и попыталась вычесать их пальцами, затем пошарила в седельных сумках в поисках гребешка и еды. Бегущий по камням ручеек что-то бормотал под пение птиц, заливаясь серебристым смехом.
Миракл натянула сапожки и, не снимая плаща лорда Райдерборна, пошла на звук к ручью, который водопадом струился сквозь лес. Наклонившись, Миракл сполоснула руки и плеснула холодной водой себе в лицо.
Дрозд внимательно наблюдал, как она, присев на берегу ручья, принялась расчесывать спутавшиеся за ночь волосы, чтобы заколоть их. Миракл подмигнула птице и развернула сверток с хлебом и сыром. Когда, подкрепившись, она вымыла руки, птицы уже не было.
– Парочке шутов ехать подано.
Миракл застыла на месте. Вода стекала с пальцев, но звуки тонули в шуме падающей воды. Голос доносился до нее через рощу со стороны хижины – отвратительный мужской голос, не суливший ничего хорошего, с вульгарным выговором.
– Да уж, старый пес, – отвечал ему второй. – Когда коняга стоит понурившись, как вялый член, раздумывающий, в какую бы еще дырку ему пристроиться, не нужны никакие вопросы и никакие ответы.
– Где-то здесь девка, – проговорил первый. – Ага, я же говорил! Гляди-ка: бабское седло и платье!
– Подзаборная шлюха скорее всего! Но нам без разницы…
На несколько мучительных мгновений воцарилось молчание. Оглушенная биением собственного сердца, Миракл напрягла слух, силясь расслышать хоть что-нибудь.
– Ну-ка, парень, раз-два, сели! Лошаденка хороша, стать что надо! Стоит того, чтоб рискнуть своей шеей!
Звонко зацокали копыта: лошадь нервно топталась на месте. И тут гнев Миракл вытеснил страх. Она бросилась со всех ног вверх по склону холма и выскочила из-за деревьев в тот самый момент, когда ее конь галопом скакал прочь. На нем, нелепо устроившись в дамском седле, ухватившись друг за друга, сидели грабители, подпрыгивавшие на скаку, точно утята в пруду.
Как только они скрылись из виду, начался дождь.
В Лондоне было грязно и шумно. Даже фасады самых модных домов были покрыты разводами копоти. Райдер вышел из экипажа и поднял глаза на свой городской дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15