Ей хотелось сказать, что она совершенно безоружна перед его добротой, но вместо этого девушка попыталась закрыть дверь. Девлен ухватился за косяк, и Беатрис с мольбой взглянула на него.
– Пожалуйста, – единственное, что она сумела выдавить из себя.
– Мисс Синклер. – Ему не следовало произносить ее имя так ласково, таким проникновенным голосом.
– Пожалуйста, – в панике повторила Беатрис, протянула руку и накрыла его ладонь своей, потом медленно разжала пальцы Девлена, заставив его выпустить косяк. В ответ он поспешно схватил ее за руку.
Беатрис закусила губу, не зная, как ей теперь закрыть дверь. И тогда Девлен сделал что-то очень странное. Он наклонился и прижался губами к ее щеке. Это был поцелуй.
Ее никогда еще никто не целовал.
Беатрис ожидала большего, но ощущение оказалось слишком ошеломляющим.
Губы Девлена, теплые и мягкие, нежно коснулись ее кожи. На мгновение Беатрис почувствовала на щеке его дыхание, и всю ее охватило странное волнение.
Девлен выпрямился и снова слегка поклонился.
Извинение? Или простая вежливость?
Беатрис захлопнула дверь и бессильно привалилась к ней, прижавшись лбом к темному дереву. Она коснулась пальцами щеки там, где поцеловал ее Девлен. Щека горела. Он ушел, но воспоминание о его поцелуе осталось, смущая и волнуя Беатрис.
– Оставь в покое воробышка.
Девлен повернулся и угрюмо посмотрел на отца, сидевшего в тени в конце холла.
– Мисс Синклер? Почему вы называете ее воробышком? Должно быть, себя вы считаете ястребом? Коли так, то вам, похоже, подрезали крылья, отец.
– Если бы ты стоял ближе, я бы ударил тебя за эти слова.
Камерон направил кресло в полосу света, и Девлен уже не в первый раз подумал, что отец напоминает ему злобного паука, неслышно скользящего по полу на обтянутых кожей колесах. В Крэннок-Касле насчитывалось великое множество пандусов, поэтому Камерон мог легко проникнуть куда угодно, кроме разве что верхушек башен.
– Думаю, тебе самое время вернуться в Эдинбург, Девлен. Боюсь, ты слишком надолго задержался здесь. Не стоит злоупотреблять гостеприимством.
– Пожалуй, вы правы.
Девлен направился к дверям, но остановился посреди холла и снова обернулся к отцу.
– Оставьте девушку в покое. Не превращайте ее в очередную свою жертву.
Камерон рассмеялся.
– Странно. Я сказал ей совершенно то же самое насчет тебя, Девлен.
Глава 10
Готовясь ко сну, Беатрис достала из саквояжа ночную сорочку.
Утром она непременно скажет Девлену Гордону, что не позволит целовать себя всякий раз, когда ему этого захочется. Подобные нежности допустимы лишь между будущими супругами, и то тайком.
Как гувернантка, она вправе рассчитывать на уважительное отношение. Дешевый флирт не для нее. Она не какая-нибудь игривая горничная, которую можно зажать в темном углу и задрать на ней юбку.
Беатрис мгновенно представила себе Девлена Гордона, проделывающего именно это. Мысль о том, что Девлен способен на такой неблаговидный поступок, привела ее в неописуемую ярость. И сколько же побед одержал он в Крэннок-Касле? Можно не сомневаться: каждая незамужняя служанка в этом доме испытала на себе его чары в полной мере.
Да как он только посмел поцеловать ее?
Беатрис и Салли часто говорили о подобных вещах в детстве. Они строили догадки, рассуждая о том, что такое любовь между мужчиной и женщиной. У каждой из девочек имелась на этот счет собственная теория, и даже не одна. Их чрезвычайно занимал вопрос, что именно делает мужчина в постели и каково при этом женщине. Интересно, что бы сказала Салли о Девлене Гордоне?
Наверняка она развеселилась бы, узнав о поцелуе, и принялась поддразнивать Беатрис. Поцелуй в щеку, только и всего. Беатрис подошла к постели, взбила подушки и откинула покрывало. На постели лежала змея.
На чудесной мягкой постели, поверх простыней цвета слоновой кости лежала мертвая змея с размозженной головой. Эта змея была неядовитой, Беатрис не раз видела таких у себя в саду.
«Несчастное безобидное создание!»
Девушка дернула за шнур звонка. Вскоре появилась горничная. Бедняжка едва держалась на ногах от усталости. Беатрис спросила ее, где находится комната Роберта.
– Вы хотите узнать, где комната его светлости? – уточнила служанка.
«Семилетнему мальчишке не идет на пользу, когда его постоянно величают его светлостью», – подумала Беатрис.
– Да, пожалуйста, – произнесла она вслух.
– Спальня герцога в конце коридора, мисс. Большие двойные двери. – Беатрис высунула голову за дверь и окинула взглядом холл. Как и говорила горничная, в конце коридора она увидела двойные двери. – Когда родители герцога умерли, его светлость настоял на том, чтобы переехать в их покои. Герцоги Брикины всегда предпочитали жить в этих комнатах.
– Даже в семилетнем возрасте?
Горничная выглядела слегка смущенной. Вопрос явно озадачил ее, и Беатрис, сжалившись над девушкой, пожелала ей доброй ночи.
Прежде чем служанка скрылась из вида, Беатрис окликнула ее:
– Как вас зовут?
– Абигейл, мисс, – откликнулась та, приседая в реверансе.
– Спасибо, Абигейл. Простите, что побеспокоила вас.
Служанка улыбнулась. Ее пухлые щечки мгновенно покрылись румянцем.
– Все в порядке, мисс.
Беатрис накинула капот, взяла в руки злосчастную змею и вышла из комнаты. Достигнув конца коридора, она решительно постучала в дверь. Ответа не последовало. Тогда она повернула ручку и вошла.
В передних покоях горела неяркая лампа. Пышные занавеси отделяли это помещение от остальных апартаментов. Беатрис раздвинула драпировки и застыла, изумленная размерами комнаты. Этот огромный зал занимал, должно быть, добрую часть восточного крыла Крэннок-Касла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99