Указав на сундук Кэтрин, Монкриф распорядился:
– Отнеси его в герцогские покои. – А, заметив сундук Гарри, невольно подумал, что этот проклятый сундук будет преследовать его до конца жизни, – Этот тоже прихвати. Лакей тебе покажет, куда нести.
– Да, ваша светлость, – с готовностью ответил Питер и, помолчав, добавил: – Балидон куда больше, чем я ожидал, сэр.
– Его строили для герцогской династии.
Однако теперь замок выглядел пустым. Сотня людей могла бы проживать в нем с удобствами, но десятки спален пустовали, а многочисленные парадные покои почти никогда не использовались. Монкриф, конечно, не надеялся, что когда-нибудь будет здесь единственным владельцем, ответственным за все нужды и потребности замка. Но он надеялся вернуться домой. Надеялся, что его встретят. Надеялся увидеть отца и Колина. Теперь их нет, и Монкриф сердился на них за то, что они ушли, оставили его одного.
Река казалась черной блестящей лентой. Оранжевый диск луны спрятался за облаками. Впереди была неспокойная ночь, чреватая дурными снами или даже бессонницей.
Монкриф всегда рассчитывал, что наступит время и он лучше узнает Колина, что они успеют сблизиться. Мечтал о возвращении домой, о долгих вечерах со стаканом местного виски.
К Монкрифу еще в раннем возрасте прилипло клеймо паршивой овцы, возможно, даже недостойной быть членом столь выдающейся семьи. В чем состояли его грехи? В том, что он смел, возражать своему властному отцу. В том, что отличался от братьев. В том, что не терпел никакого диктата и никому не подчинялся.
Однако участь непокорного сына в свое время сослужила ему службу. Сталкиваясь с неповиновением в армии, он умел его распознать и победить.
Монкриф дошел до фонтана и оглянулся на Балидон. На замок опустилась ночь. Луна не показывалась. Дождь оставил лужи на гравии дорожки и свежесть в воздухе. Долины Шотландии, обладающие мягкой пасторальной красотой, всегда оказывали на Монкрифа успокаивающее воздействие, но сейчас в его мыслях царил хаос, и буколический пейзаж никак не повлиял на его настроение.
Когда Питер постучал в дверь, Кэтрин встала и улыбнулась вошедшему. Следом вошли лакеи с вещами. Сундуки поставили в углу. Завтра она их распакует и разложит вещи, делая вид, что это ее дом. Последним внесли сундук Гарри. Кэтрин велела. Питеру поставить его в изножье кровати. За последние несколько дней в Колстин-Холле Питер сумел понравиться Кэтрин всегдашней готовностью помочь и добродушной улыбкой.
Странный спутник для Монкрифа.
На следующий день после свадьбы герцога и Кэтрин Питер явился в комнату Кэтрин с обедом на подносе, поклонился и представился. Затем расправил спину и, к несказанному удивлению Кэтрин, самым торжественным тоном произнес:
– Позвольте поздравить вас, ваша светлость, с днем свадьбы. Надеюсь, вы будете очень счастливы.
Тогда Кэтрин лишь молча кивнула ему. А теперь обратилась с вопросом:
– Вы знали моего мужа, Питер?
– Герцога, ваша честь? Да, мадам. Я служил с ним в Северной Америке, – гордо заявил он.
– Не Монкрифа. – Кэтрин покачала головой. – Гарри Дуннана.
Питер был еще слишком молод, не владел эмоциями так, как Монкриф, и не умел скрывать чувства, а потому Кэтрин заметила, как напряглось его лицо, а глаза изменили свое выражение.
– Вам не нравился мой муж, Питер?
– Я мало его знал, мадам.
– Но он вам не нравился, – повторила Кэтрин.
– Нет, ваша светлость, – прямо ответил молодой человек и не стал отводить глаза в сторону. Он еще не утерял почти болезненной юношеской честности. – Но я знал многих, кому он нравился.
– Но вы не из их числа.
Питер покачал головой, но не стал ничего добавлять по собственной воле. Однако Кэтрин проявила настойчивость, пытаясь получить от него более, развернутый ответ:
– Почему он вам не нравился, Питер? Питер уставился на огонь.
– Он слишком много играл, ваша честь. И с лошадьми был жесток. Мы много их потеряли.
Питер поклонился и подхватил ремень, с помощью которого втаскивал сундуки.
– Если это все, ваша честь… – И он попятился к двери, как будто избегая дальнейших расспросов.
– Благодарю вас, Питер.
Молодой человек вышел, а Кэтрин смотрела невидящими глазами ему вслед. Игрок? Гарри? Он никогда не упоминал об этом, а о лошадях всегда писал с любовью.
Кэтрин прошла к сундуку и выбрала одно из писем Гарри. Прочитав первую фразу, она тотчас окунулась в атмосферу того дня, когда получила его. Это письмо пришло одним из первых. Кэтрин всегда чувствовала в нем нечто необычное, там впервые появилась теплота, к которой она привыкла по мере того, как длилась их переписка.
«Моя дорогая Кэтрин!
Квебек – холодный город, это касается не только климата, но и людей. Они смотрят на нас как на оккупантов, и мы действительно оккупанты. Битва за город была очень тяжелой, обе стороны проявили мужество и стойкость. Я не слишком хорошо знаю французский, но все же сумел понять оскорбления, которые противники выкрикивали в нашу сторону. Однако из всех недружественных и неуправляемых здешних общин они – самые гостеприимные. Каждую неделю местные дамы приносят в наше расположение пироги и пирожные. Мне кажется, женщины – это истинные миротворцы.
У меня такое впечатление, что в Колстин-Холле ты горы свернула. Я с большим удовольствием читаю твои рассказы о рабочих, а описание твоих ежедневных занятий действует так, словно я побывал дома.
Ты спрашивала меня об офицерах нашего полка. В целом о нас можно сказать одним словом – военные. Все мы время от времени предаемся мечтам о славе. Большинство из нас родом из Шотландии, многие из мест рядом с Глазго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86