– Тебе не холодно?
– Я где-то оставила шаль.
Монкриф дернул шнурок звонка. В тот же миг явился Уоллес.
– Да, ваша светлость?
– Найди шаль ее светлости, а если не найдешь, принеси другую.
– У меня нет другой, – тихонько сказала Кэтрин.
– Значит, найди ту.
Когда Уоллес удалился, Монкриф обратился к жене:
– Ты вышла замуж богатой наследницей, Кэтрин. Во всяком случае, у тебя хватало денег на достойный гардероб. Почему же у тебя только одна шаль?
– В последнее время я совсем не думала о гардеробе. – Кэтрин нахмурилась. – Тогда я не могла заниматься одеждой для следующего сезона. Я оплакивала Гарри. Но все равно благодарю за заботу.
– Мадам, я ваш муж. Не надо так часто меня благодарить. Создается впечатление, что любое проявление заботы становится для вас сюрпризом. Кэтрин, ты не хочешь узнать, что я обнаружил на крыше?
Она улыбнулась.
– Конечно, хочу. Я все время прислушивалась к порывам ветра. Мне казалось, что любой из них может сбросить тебя на траву.
Монкрифу страшно захотелось поцеловать ее прямо сейчас, просто за эту подаренную ему улыбку.
– Лев упал, потому что его сбросили с парапета.
– Намеренно?
– Намеренно.
Кэтрин вздрогнула, Монкриф снова пожалел, что она не надела шаль, встал, снял с себя камзол и накинул ей на плечи.
– Я не замерзла. Во всяком случае, не снаружи. Меня ужасает мысль, что кто-то хотел нас покалечить или убить. – Она улыбнулась слабой улыбкой. – Ну, хорошо, пусть не нас, пусть меня. Но почему меня? Ведь, как любит говорить Джулиана, я всего-навсего фермерская дочь. Единственное, что произошло в моей жизни в последнее время, это брак с тобой. Может быть, тебе стоит внимательнее присмотреться к тому троюродному брату?
– Или обзавестись наследником как можно быстрее. Монкриф увидел, как порозовели щеки Кэтрин, и удивился, что она так смутилась.
– Я собираюсь вызывать слуг по одному, – сообщил он, меняя тему, чтобы излишне не волновать жену. – Посмотрим, знают ли они хоть что-то. Начнем с Глинет?
– Неужели ты думаешь, что она может иметь к этому отношение?
Из всех балидонских слуг Глинет вызывала у Монкрифа наибольшие подозрения, но он предпочел держать эту мысль при себе.
– Она могла случайно что-нибудь видеть. Кэтрин кивнула.
Монкриф вызвал Уоллеса, вручил ему список и приказал вызывать слуг одного за другим.
Через несколько минут перед ними стояла Глинет в своем темно-синем форменном платье. Золотистые волосы были аккуратно убраны под кружевной чепец, на синем фартуке – ни пятнышка.
– Ваша светлость. – Глинет присела в скромном книксете и сцепила руки на животе. Она смотрела не на Монкрифа, а на стол перед ним. Ее поза выражала смирение и одновременно независимость. На поясе у Глинет висело большое кольцо с ключами. Когда-то оно принадлежало герцогине Лаймонд, но со временем замок так разросся, что один человек уже не мог управлять его хозяйством, и эти обязанности передали домоправительнице и ее персоналу.
– Вы слышали о том, что случились сегодня утром? Казалось, Глинет смутилась.
– Конечно, ваша светлость. С крыши упал каменный лев.
– Вы не видели, поднимался ли кто-нибудь на чердак?
– Нет, но я редко бываю на третьем этаже. – Она помолчала. – Вы считаете, что это был не несчастный случай, – утвердительным тоном проговорила она.
– Где вы были сегодня утром? После того как закончили разговор с викарием?
Глинет была поражена обвинением.
– Вы не можете думать, что я способна сделать такое! – воскликнула она.
– Но кто-то сделал, и я собираюсь выяснить кто. Глинет отвела взгляд, но все же ответила:
– Я поговорила с викарием, потом он уехал, а я сразу пошла на кухню. Повариха может подтвердить, что я провела там почти все утро.
Монкриф отпустил ее, и Глинет удалилась, не сказав больше ни слова.
– Мы обидели ее. – В голосе Кэтрин звучал упрек. Монкриф искоса взглянул на Кэтрин, но промолчал. После Глинет слуги заходили по очереди. Повариха была в ужасе, Монкрифу пришлось уверять ее, что она не сделала ничего дурного.
– Мы просто хотим узнать, что вы могли случайно увидеть.
Он заметил, что Кэтрин с трудом сдержала улыбку, сама повариха в этот момент прижимала к лицу фартук.
– Я ничего не видала, ваша светлость, – плаксивым тоном бормотала повариха. – Ничегошеньки! Клянусь могилой святого Хегрида!
Монкриф плохо себе представлял, кто такой святой Хегрид, но выяснять не стал. Выслушав со слезами на глазах новые утешения, повариха ушла. После нее Уоллес впустил сразу двух горничных.
Эти не рыдали, но пялились на Монкрифа с таким видом, как будто он был драконом, которым их пугали в детстве. Монкриф успел насчитать шесть книксенов, после чего отпустил девушек, убедившись, что им ничего не известно.
Опросив еще, пятьдесят пять слуг, Монкриф повернулся к Кэтрин:
– Осталось допросить только Джулиану и Гортензию.
– Ты полагаешь, это разумно?
– Они тоже были в доме, а если учесть якобитские пристрастия Джулианы, все может быть.
Он позвонил Уоллесу и велел пригласить свою невестку.
Через несколько минут дверь открылась, вплыла Джулиана. Ее узкое лицо было напряжено, женщина явно пыталась сдержать гнев. Подойдя к столу, она села на единственный стоящий там стул.
Сегодня лицо Джулианы было накрашено меньше, чем обычно. Монкриф невольно подумал: кто-то все же намекнул ей, что белила и румяна отвлекают внимание от того факта, что она по-прежнему очень привлекательная женщина.
Следом за Джулианой вошла Гортензия и, не обнаружив свободного стула, просто стала за спиной сестры.
Джулиана бросила испепеляющий взгляд в сторону Кэтрин. Монкриф успокаивающим жестом положил руку на ладонь жены:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86