Мы считаем себя передовой нацией. В самых отсталых странах не приходилось видеть ничего подобного. Да, этот проект меня захватил.
Двумя днями спустя Дэмлер спросил Пруденс, что она делает с деньгами, полученными в качестве гонорара за книги. В предшествующие дни они не виделись.
– Покупаю шляпки, – ответила она. На ней была темно-синяя шляпка с красной розой.
– Я спрашиваю серьезно. Вопрос не показался ей слишком бестактным, хотя таковым являлся.
– Оплачиваю счета. Что еще я должна делать с ними? Если удается, немного откладываю. Хочу съездить с мамой отдохнуть. Уже четыре года мы не выезжали из Лондона, если не считать одного двухнедельного визита в Кент к друзьям.
Дэмлер помолчал, но было видно, что ответ его ошеломил.
– Не хотите ли сказать, что пишете ради заработка? – спросил он.
– Вы имеете в виду, чтобы свести концы с концами? – переспросила Пруденс, не скрывая насмешки. – Нет, мы и до этого как-то существовали, но признаюсь, что деньги, которые мне удается заработать, для нас очень, важны. Отец не оставил нам состояния, имение было заложено. Я говорила, если помните.
– А дядя? Такое впечатление, что он вам ни в чем не отказывает.
– Он необычайно добр к нам. Если бы не он, мы бы сейчас прозябали где-нибудь на чердаке.
– Почему же вы не сказали мне?
– Я говорила об этом, правда, давно. Во время нашей первой прогулки или вскоре после нее. Не думаете же вы, что я буду постоянно проклинать судьбу? Нам очень повезло – с дядей мы не знаем нужды.
– Я-то думал, что у вас есть деньги. Глупо, конечно. О таких вещах я редко задумываюсь. А вы разрешили отвезти вас к Фанни и заплатили целое состояние за шляпки! К черту, Пруденс, нужно было мне сразу сказать.
– Они не очень дорогие – Он не заметил, как назвал ее по имени. Понадобилось разозлить его, чтобы это услышать.
– Я-то знаю цены Фанни, меня не проведешь. Позвольте сделать недостойное предложение. Приготовьтесь поколотить меня сумочкой, но разрешите заплатить за них.
– Не говорите глупостей.
– А я говорю совершенно серьезно. Как последний болван, я потащил вас в самый дорогой магазин города, не подумав о… От ваших шляпок удовольствие получаю я, поэтому хочу заплатить.
– Мне бы не хотелось продолжать обсуждение этого вопроса, – сказала Пруденс решительно.
Дэмлер тотчас же прекратил разговор о шляпках, но продолжал чувствовать себя величайшим дураком в королевстве и к тому же бестактным человеком, потому что завел разговор о деньгах. Бедняки всегда щепетильны на этот счет.
– Все-таки почему вы задали вопрос о деньгах?
– Думал, что захотите присоединиться к моему благотворительному проекту.
– Какому проекту?
– Основать собственный дом для матерей-одиночек. Я же сказал, что собираюсь вложить в это дело свои гонорары.
– А я подумала, что ваши гонорары тоже оседают в сейфах Фанни. Вы так хорошо знакомы с ее ценами.
– Нет, я плачу за удовольствия из собственного кармана.
– Если гонорары не считаются вашим собственным карманом, то что тогда?
– Дворянин с титулом, дорогая мисс Мэллоу, не работает с целью пополнить карман. Не тот стиль. Мы, лорды, слишком высокомерны, чтобы заниматься обычным мирским трудом ради денег. Другое дело трудиться ради того, чтобы заниматься благотворительностью, это благородное дело, ради него можно и попотеть. Нет, нам разрешается, конечно, драть три шкуры с квартиросъемщиков и держать их в трущобах, чтобы присвоить лишний грош. Это в порядке вещей. Но честно заработанные деньги оставлять себе не положено, от них следует избавляться немедленно.
– В ваших устах это звучит курьезно.
– Правда часто вызывает насмешки, вам это не нужно говорить. Ведь ваши книги именно об этом, не так ли?
– Никогда об этом не думала.
– Может быть, не думали, но написали именно так. Например, ваша леди Элисон Берлингтон, помните? Неграмотная особа, которая, желая скрыть свой недостаток, завела богатейшую библиотеку. А ваш Сидней Гринэм – наполовину дурак, наполовину свинья, – который не разрешал подавать свинину в своем доме, потому что имел несчастье начать карьеру на колбасной фабрике. Скрывал правду всеми силами, потому что считал свою работу унизительной. В любом случае традиция не позволяет оставлять себе потом заработанные деньги, так что я собираюсь отдать их любимой части населения – падшим женщинам.
Он сказал это как бы в шутку, но Пруденс знала, что решение помочь девушкам было вполне серьезно, и гордилась им.
– Где вы заведете свой Дом Магдалины – здесь или в Хэмпшире?
– Думаю, что в Хэмпшире, недалеко от поместья, чтобы иметь возможность присматривать за ним. Имею в виду управление делами – финансы, персонал и все прочее, в частности устройство дальнейшей судьбы подопечных девиц.
– Кстати о Малруни. Как прошли переговоры с Лукасом?
– Малруни собирает пожитки. Мы нашли ему неплохое место на церковной иерархической лестнице в приятном зажиточном городке, где он не Принесет большого вреда. Запугивать почтенных сквайров он не осмелится, тем более наказывать их дополнительным чтением Библии. Пусть собирает прихожан на свои проповеди, это укрепит его репутацию. Бухгалтерские способности он сконцентрирует на установке оконных витражей и покупке органа для церкви Св. Мартина. Так что его усилия не пропадут даром – будет что показать.
– Так вы планируете скоро переселиться в Хэмпшир в свое имение Лонгборн-эбби?
– Да, после окончания сезона.
– А-а. – Пруденс постаралась не показать разочарования.
– Конечно, буду часто бывать в Лондоне. Собираюсь приступить к своим обязанностям в палате лордов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75