Радостная мери выбежала встречать гостей. Женщины тепло обнялись.– Ну, дай же я на тебя посмотрю! – восклицала Мери. – Как ты осунулась, Френ! И выглядишь усталой. Ничего, мы прибавим румянца твоим щечкам, быстро поправишься. О, вы только гляньте, какая у нее чудная соломенная шляпка! Замечательно! Наверно, последний писк моды?Она поприветствовала миссис Денвер и мистера Кейна. То есть, своего брата Селби.Френ уважала свою старую подругу, хотя та была полной противоположностью Кэмден. Пока Франческа попусту тратила время, превращаясь в изможденную женщину от бесконечных беспокойств, Мери процветала, становилась уверенной в себе дамой и матерью. Ее устроенность и довольство выдавали розовые губки и полноватая фигура. Конечно, ее платье и прическа заставили бы хихикать модниц лондонских салонов, у Франчески вызвали одобрение и умиление. Себя же чувствовала здесь неуместно разодетой. И с завистью следила за искрометностью подруги.– Ты замечательно выглядишь, Мери! А где Гарри? Я так хочу обнять крестника!– Спит. Но скоро его приведут в гостиную. Идемте в дом. Повар приготовил особенный обед. Твое любимое блюдо: имбирные орешки и взбитые сливки. Уж это-то поможет тебе поправиться! Да гляди, не располней, как я! Правда, Рон утверждает, что меня еще можно обнять.– Нет, нет, Мери, ты в самый раз.Так, весело болтая, взявшись под руки, они вошли в дом. Миссис Денвер и мистер Кейн обменивались многозначительными взглядами, говорящими, что довольны переменой Френ. Значит, идея приехать сюда была самой удачной. А за обедом настроение и окончательно улучшилось. Франческа давно не ела с таким аппетитом. Ветчина с горчицей и простой хлеб казались слаще любых столичных пирожных. И хотя Франческа до отвала наелась, ей пришлось попробовать еще имбирных орешков со взбитыми сливками.– Ну, а сейчас к нам приведут самого маленького из семейства, – счастливо сказала Мери.Гарри и впрямь был обворожителен. Все лучшее взял от родителей. Карие глаза и темные волосы – от них, а очарование озорного характера – только от самого себя. В несколько минут от умудрился размазать по всей одежде крем и сливки. В полной восторженности от своей же проделки стал громко смеяться и веселиться. За столом все только и задабривали Гарри, чтоб он произнес несколько своих слов: "Мама, папа, бу-бу, та-та".– Прежде, чем ты уедешь отсюда, Френ, мы все услышим, как он заговорит, – пообещала счастливая мама.Рональд занимался делами хозяйства. Но к обеду вернулся, что позволило организовать еще один веселый обед, во время которого Франческа уминала еду, как пахарь.– Ого, видно, дорога тебя так проголодала, – простодушно удивился Рональд. Это был мужчина, всю жизнь проживший в деревне и не отличавшийся изяществом выражений, но у него было приятное лицо, крепкая фигура, достаточно житейского опыта, чтобы пользоваться уважением у друзей и в собственной семье.– Нет, сэр, – смеялась Франческа. – Это Ваши отличные продукты. Такой пищи не найдешь в Лондоне.После обеда дамы оставили джентльменов пить портвейн, чтобы самим, наедине, хорошенько посплетничать, как подобает давним подружкам. Пришлось-таки подождать, пока миссис Денвер ушла соснуть, сославшись на последорожную усталость.– Ну, а сейчас все поведай об этом Мондли и его ожерелье.Мери подвинулась ближе к Франческе.– Селби мне только в двух словечках намекнул в письме.Что Франческе утаивать от подруги, которая ей ближе сестры? ничего. Кроме имени лорда Дивэйна. Ей сразу стало легче. Она с охотой освободила душу от тяжести, не скрывая то, что таила от остальных подруг.– Ну и негодяй же твой свекр.– Во всем виноват Дэвид. В нем все дело. Мой папа был прав. Мне не стоило выходить за него замуж. Вскружили голову его смешливое лицо, модный вид, титул. Какой глупышкой я была!– А я завидовала тебе, когда ты писала о балах и театрах.– Тщеславие, тщеславие, одно тщеславие в Лондоне. Слава Богу, излечилась от него. У вас все, что мне отныне надо.И верно. Самое изысканное, оставшееся там, вдруг лишилось для Франчески всякого очарования. Отделанные позолотой особняки, набитые всяческим добром, так же не казались ей заветными. Дом мистера Трэверса процветал, но без себялюбивой показухи. Дом был довольно внушительным, удобным и добротным, а его обитатели любили друг друга и были счастливы.В конце разговора Мери лукаво и чуть шаловливо сказала Франческе:– Ну тогда мне придется подсуетиться и подыскать тебе мужа.– Нет, я решила, что буду счастлива, если останусь вдовой.– Ах, Френ, к чему высокопарные речи? Ты же сама знаешь, что муж нужен. Состариться в одиночестве? Ты обязана иметь семью, детей поставить на ноги.– Ребенка хотелось бы… Но не следует спешить. Я сняла неподалеку домик, его подготовят в июле. А если решусь выйти замуж, впредь буду осторожной. Все вызнаю о своем избраннике!– Я своего Рональда знаю пятнадцать лет. Никаких ужасных сюрпризов не преподносил. Я довольна.Франческа засмеялась:– Ну, мне не очень-то подходит перспектива ждать целых пятнадцать лет!– Но ты забыла, что у Рональда есть кузен, которого ты знаешь уже десять лет? – подсказала Мери и блеск ее глаз красноречиво показывал, что она довольна своей мудростью.– Артур Трэверс?– Он.Франческе приятно было вспомнить об этом человеке. Но что-то внутри противилось даже мысли выйти замуж за Артура. Он отвечал всем ее требованиям: справный, благородный фермер, с отличным характером, к тому же – владелец процветающего хозяйства. Но Франческе к такой характеристике необходимо добавить еще одно: человек, которого она может полюбить. А это, похоже, проблема.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57