ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Обыкновенный отполированный до блеска кусочек дерева.
— Не вызываю ни подземные, ни земные существа, вызываю то, что над землей: голубя, свою птицу, — медленно произнес я, глядя на деревяшку.
И вдруг я почувствовал, что дотрагиваюсь до перышек, ощутил пушистую теплоту птицы и стук ее сердца. Белоснежный голубь выпорхнул из моей ладони, облетел комнату и, хлопая крыльями, вернулся обратно; к руке прикоснулись острые сухие коготки.
Лукумон из Вольтерры погладил голубя и сказал:
— Какую красивую птицу ты создал! Это птица богини. Она белоснежная.
Старец прошептал:
— Ты веришь теперь, Турмс?
Голубь пропал, в руке у меня осталась простая деревяшка.
На лице моем было, по-видимому, написано такое удивление, что оба мужчины рассмеялись:
— Теперь ты понимаешь, Турмс, почему так важен возраст лукумона? Лучше всего, если он отыщется и осознает себя лукумоном, когда ему около сорока. Если бы ты узнал о своем даре, будучи молодым, ты наверняка поддался бы искушению и стал бы забавляться, создавая бесчисленных зверюшек и пугая людей вокруг, а возможно, даже осмелился бы создавать то, чего никогда не существовало. Не стоит понапрасну волновать и раздражать богов, иначе они когда-нибудь обманут тебя. При встрече с врагом достаточно бросить ему под ноги прутик и превратить его в змею. Это разрешается. Если же тебе одиноко и грустно, ты можешь создать себе любимое животное, которое будет спать в изножье твоего ложа и согревать тебя своим теплом. Но никто и никогда не должен видеть его, так что гладить его и разговаривать с ним ты можешь только без свидетелей.
У меня закружилась голова, забилось сердце, и я ощутил необычайный прилив сил.
— А человек? — спросил я. — Могу ли я создать человека, друга?
Они обменялись взглядами, потом посмотрели на меня, отрицательно покачали головами и ответили:
— Нет, Турмс, нет, человека ты создать не вправе. Допустимо только вызвать дух и вселить его на время в образ, с которым ты можешь беседовать. Но духи бывают добрые и злые. Злой может оказаться проворнее и оставить тебя в дураках. Ты не всезнающий, Турмс, ты не в состоянии постичь всего. Не забывай о том, что ты рожден в человеческом обличье. Это связывает тебе руки и ставит предел твоим познаниям. Ты как заключенный в тюрьме, окруженный крепкими стенами. Только смерть разрушит их и освободит тебя, а потом ты непременно родишься заново. В иную эпоху, в ином месте. И до своего нового рождения ты будешь отдыхать.
— Турмс, ты лукумон, — говорили они. — Познай сам себя, поверь сам себе.
От их слов я задрожал всем телом, закрыл лицо руками и воскликнул:
— Нет, нет, разве возможно, что я, Турмс, бессмертен?!
В голосах их звучала уверенность, когда оба ответили мне:
— Да, Турмс, ты лукумон. Ты бессмертен, если осмелишься сам себе в этом признаться. Сорви наконец повязку с глаз и поверь очевидному и бесспорному.
И еще они говорили:
— В каждом человеке заложено зернышко бессмертия, но большинство людей удовлетворяется обыденным. Зернышко не всходит, не прорастает колосом. Жаль людей, но им придется смириться с той судьбой, которую они сами избрали. Зачем навязывать бессмертие тем, кто о нем не просит и не знает даже, что с ним делать? Ну, сам подумай, зачем человеку, который не находит для себя занятия и бесцельно слоняется целыми днями из угла в угол, бессмертие? Оно принесет ему одни мучения. Ах, уж эти люди!
Они говорили также:
— Нам не под силу познать все, ибо мы рождены в образе человека. Мы верим, что зернышко бессмертия, заложенное в любом из людей, отличает их от животных. Но мы не знаем этого наверняка. Да, все, что существует, имеет земное воплощение, но как отличить наделенное жизнью от неживого? Нам не всегда удается делать это безошибочно, ибо случается, что в миг твоего просветления и озарения безжизненный, казалось бы, камень вздрогнет у тебя в руке. Да, наши знания не безграничны, хотя мы и рождены лукумонами.
Потом они стали предостерегать меня:
— Даже когда ты познаешь сам себя, ты не сможешь жить только ради себя одного. Твоя жизнь будет принадлежать твоему народу, твоему городу. Ты — раздатчик даров, но не благодаря тебе и твоей силе поля заколосятся пшеницей, а ветви деревьев согнутся под тяжестью плодов. Не поддавайся искушению. Не стремись понравиться людям, но действуй для их блага. Не занимайся мелкими делами, не вникай во все подряд. Не забывай, что для этого существуют законы и обычаи, судьи, жрецы и правители. Веди жизнь затворника, но не отказывай себе без нужны ни в чем, что приносит удовольствие и радость. Достаточно с тебя и того, что твое тело — это твоя тюрьма. Не обижай богов, и они будут милостивы к тебе. Ты — верховный жрец своего народа, самый справедливый его судья, так как ты лукумон. Но чем меньше к тебе будут обращаться за помощью, тем лучше. Люди и города должны научиться жить без лукумонов, потому что грядут трудные и жестокие времена. Ты вернешься, когда снова наступит твой день, а твой народ уйдет навсегда вместе с отпущенными ему годами.
Так они наставляли меня. В их словах звучало сочувствие — они хорошо знали по собственному опыту, какую тяжелую ношу взваливали на мои плечи.
2
На двенадцатый день всегда проводились священные состязания, на которых окончательно решалось, какой же город станет главным этрусским городом на ближайший год.
Был светлый осенний день, над священным озером и голубыми горами сияло теплое солнце. Лукумоны и другие посланники двенадцати городов заняли места на двенадцати священных камнях. Я вместе с прочими стоял за камнем города Клузия, так как не был еще всенародно признан лукумоном и на плечи мне не накинули еще священный плащ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
— Не вызываю ни подземные, ни земные существа, вызываю то, что над землей: голубя, свою птицу, — медленно произнес я, глядя на деревяшку.
И вдруг я почувствовал, что дотрагиваюсь до перышек, ощутил пушистую теплоту птицы и стук ее сердца. Белоснежный голубь выпорхнул из моей ладони, облетел комнату и, хлопая крыльями, вернулся обратно; к руке прикоснулись острые сухие коготки.
Лукумон из Вольтерры погладил голубя и сказал:
— Какую красивую птицу ты создал! Это птица богини. Она белоснежная.
Старец прошептал:
— Ты веришь теперь, Турмс?
Голубь пропал, в руке у меня осталась простая деревяшка.
На лице моем было, по-видимому, написано такое удивление, что оба мужчины рассмеялись:
— Теперь ты понимаешь, Турмс, почему так важен возраст лукумона? Лучше всего, если он отыщется и осознает себя лукумоном, когда ему около сорока. Если бы ты узнал о своем даре, будучи молодым, ты наверняка поддался бы искушению и стал бы забавляться, создавая бесчисленных зверюшек и пугая людей вокруг, а возможно, даже осмелился бы создавать то, чего никогда не существовало. Не стоит понапрасну волновать и раздражать богов, иначе они когда-нибудь обманут тебя. При встрече с врагом достаточно бросить ему под ноги прутик и превратить его в змею. Это разрешается. Если же тебе одиноко и грустно, ты можешь создать себе любимое животное, которое будет спать в изножье твоего ложа и согревать тебя своим теплом. Но никто и никогда не должен видеть его, так что гладить его и разговаривать с ним ты можешь только без свидетелей.
У меня закружилась голова, забилось сердце, и я ощутил необычайный прилив сил.
— А человек? — спросил я. — Могу ли я создать человека, друга?
Они обменялись взглядами, потом посмотрели на меня, отрицательно покачали головами и ответили:
— Нет, Турмс, нет, человека ты создать не вправе. Допустимо только вызвать дух и вселить его на время в образ, с которым ты можешь беседовать. Но духи бывают добрые и злые. Злой может оказаться проворнее и оставить тебя в дураках. Ты не всезнающий, Турмс, ты не в состоянии постичь всего. Не забывай о том, что ты рожден в человеческом обличье. Это связывает тебе руки и ставит предел твоим познаниям. Ты как заключенный в тюрьме, окруженный крепкими стенами. Только смерть разрушит их и освободит тебя, а потом ты непременно родишься заново. В иную эпоху, в ином месте. И до своего нового рождения ты будешь отдыхать.
— Турмс, ты лукумон, — говорили они. — Познай сам себя, поверь сам себе.
От их слов я задрожал всем телом, закрыл лицо руками и воскликнул:
— Нет, нет, разве возможно, что я, Турмс, бессмертен?!
В голосах их звучала уверенность, когда оба ответили мне:
— Да, Турмс, ты лукумон. Ты бессмертен, если осмелишься сам себе в этом признаться. Сорви наконец повязку с глаз и поверь очевидному и бесспорному.
И еще они говорили:
— В каждом человеке заложено зернышко бессмертия, но большинство людей удовлетворяется обыденным. Зернышко не всходит, не прорастает колосом. Жаль людей, но им придется смириться с той судьбой, которую они сами избрали. Зачем навязывать бессмертие тем, кто о нем не просит и не знает даже, что с ним делать? Ну, сам подумай, зачем человеку, который не находит для себя занятия и бесцельно слоняется целыми днями из угла в угол, бессмертие? Оно принесет ему одни мучения. Ах, уж эти люди!
Они говорили также:
— Нам не под силу познать все, ибо мы рождены в образе человека. Мы верим, что зернышко бессмертия, заложенное в любом из людей, отличает их от животных. Но мы не знаем этого наверняка. Да, все, что существует, имеет земное воплощение, но как отличить наделенное жизнью от неживого? Нам не всегда удается делать это безошибочно, ибо случается, что в миг твоего просветления и озарения безжизненный, казалось бы, камень вздрогнет у тебя в руке. Да, наши знания не безграничны, хотя мы и рождены лукумонами.
Потом они стали предостерегать меня:
— Даже когда ты познаешь сам себя, ты не сможешь жить только ради себя одного. Твоя жизнь будет принадлежать твоему народу, твоему городу. Ты — раздатчик даров, но не благодаря тебе и твоей силе поля заколосятся пшеницей, а ветви деревьев согнутся под тяжестью плодов. Не поддавайся искушению. Не стремись понравиться людям, но действуй для их блага. Не занимайся мелкими делами, не вникай во все подряд. Не забывай, что для этого существуют законы и обычаи, судьи, жрецы и правители. Веди жизнь затворника, но не отказывай себе без нужны ни в чем, что приносит удовольствие и радость. Достаточно с тебя и того, что твое тело — это твоя тюрьма. Не обижай богов, и они будут милостивы к тебе. Ты — верховный жрец своего народа, самый справедливый его судья, так как ты лукумон. Но чем меньше к тебе будут обращаться за помощью, тем лучше. Люди и города должны научиться жить без лукумонов, потому что грядут трудные и жестокие времена. Ты вернешься, когда снова наступит твой день, а твой народ уйдет навсегда вместе с отпущенными ему годами.
Так они наставляли меня. В их словах звучало сочувствие — они хорошо знали по собственному опыту, какую тяжелую ношу взваливали на мои плечи.
2
На двенадцатый день всегда проводились священные состязания, на которых окончательно решалось, какой же город станет главным этрусским городом на ближайший год.
Был светлый осенний день, над священным озером и голубыми горами сияло теплое солнце. Лукумоны и другие посланники двенадцати городов заняли места на двенадцати священных камнях. Я вместе с прочими стоял за камнем города Клузия, так как не был еще всенародно признан лукумоном и на плечи мне не накинули еще священный плащ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176