ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Поэтому они называли Дориэя Эркле и просили, чтобы он прогнал элимов и снова вернул страну сиканам.
Дориэй совершенно не удивился возданным ему почестям, ибо никогда не забывал о своем божественном происхождении, и попытался научить их произносить имя Геракла. Однако это ему не удалось, и сиканы по-прежнему восклицали: «Эркле, Эркле!» Дориэй цокал языком, качал головой и приговаривал, что мало будет толку от таких варваров.
Они действительно были варварами, потому что большинство из них сжимало в руках копья и стрелы с кремневыми наконечниками, и только их предводитель мог похвастаться железным мечом, да еще несколько человек имели железные ножи и копья. Сегестяне никому не разрешали продавать им оружие из металла и очень строго наказывали тех торговцев, что, едучи через лес, везли с собой металлические изделия. Сиканы даже деревья валили, разводя у корней огонь, ибо у них не было топоров.
Все сиканы обладали таинственным и безошибочным чутьем — они умели находить камни, в которых жили духи земли, умели определять те деревья, на которых давным-давно поселилась дриада, и никогда не пили из источника, принадлежащего нимфе с дурным характером. Накануне вечером их жрец глотнул пророческого напитка, который они делали из ядовитых лесных ягод и кореньев, и увидел вещий сон о приближении Дориэя, так что они отлично знали, когда и где следует выйти из леса, чтобы не разминуться с нами.
Дориэй спросил, хотят ли сиканы присоединиться к нему и вступить в открытую борьбу с сегестянами. Они стали качать головами и говорить, что привыкли воевать только в лесах и на горах и не посмеют показаться на равнинах возле Сегесты, так как очень боятся лошадей и злых собак. Однако же они пообещали наблюдать за ходом битвы с опушки леса и поддерживать боевой дух воинов Дориэя громом своих барабанов, сделанных из дуплистых древесных стволов.
Дориэй внимательно присмотрелся к ним и обрадованно обратился ко мне:
— Вот и илоты, которые как будто созданы для моего будущего царства. Лучших я не мог себе представить даже в мечтах. В моей Сегесте юноши не будут слабаками и получат право считаться мужчинами только после того, как убьют своего первого сикана. Но пока что этим варварам не надо ничего знать об их судьбе.
Мы шли все дальше и дальше, и все больше и больше сиканов выходило из лесов и кричало Дориэю: «Эркле, Эркле!» Жители Панорма очень удивлялись и говорили, что никогда и не предполагали, что рядом с ними обитает так много сиканов. Ведь обычно они сторонились людей и очень редко покидали лесную чащу — даже купцы, доставлявшие им товары, не видели своих покупателей, а просто забирали вещи, оставленные сиканами на обмен в заранее оговоренных местах.
И вот наконец перед нами открылись плодородные равнины Сегесты с их алтарями и памятниками. Дориэй приказал нам не топтать посевы, потому что уже считал их своей собственностью. Кругом было пустынно, потому что все поспешили укрыться за городскими стенами. У памятника в честь какого-то сомнительного Филиппа Дориэй остановился и сказал:
— Здесь мы будем сражаться, чтобы задобрить дух моего отца.
Вдали, на городских стенах, бегали взволнованные люди. При виде их Дориэй приказал громко бить в щиты, чтобы никто не мог упрекнуть его в том, что он хотел застать горожан врасплох. Потом он отправил к Сегесте вестника, заявил через него о своих наследственных правах и вызвал местного царя на бой. После этого мы разбили лагерь вокруг памятника и принялись есть и пить. К сожалению, часть посевов была все же вытоптана, потому что нас оказалось уже около двух тысяч, если считать и сиканов, которые потихоньку крались за нами.
Мне показалось, что сегестяне были возмущены не столько требованием Дориэя, сколько вытоптанными полями. Когда они увидели испорченные посевы и поняли, что битвы не избежать, их царь собрал всех знатных юношей и атлетов и велел запрягать коней в боевые колесницы, которые вот уже несколько десятков лет использовались только в спортивных состязаниях. У этого царя власти было не больше, чем у жреца в ионийских городах, но собачья корона накладывала на него определенные обязательства — например, он должен был идти во главе своих войск. Позже мы слышали, что он совершенно не горел желанием принимать на себя командование и даже, сняв свою корону, предлагал ее любому из стоявших вокруг него, но охотников принять этот знак царского достоинства так и не нашлось. Я думаю, знатные землевладельцы в Сегесте хорошо понимали, что простые горожане их недолюбливают и могут, выбрав подходящий момент, ударить им в спину, так что для знати было бы и лучше, и безопаснее не оставаться в границах города, а принять бой в открытом поле.
Они напились вина и принесли жертву подземным богам, чтобы те придали им храбрости и научили с радостью принять смерть от руки врага, если избежать ее не удастся. Потом они вывели из маленького домика рядом с храмом священную собаку и взяли ее с собой — ее и множество боевых псов. Они нашли время даже для того, чтобы умастить себя благовониями и хорошенько причесаться.
Когда, наконец, они подготовились к битве, открылись городские ворота и из них выехали боевые колесницы, которые выстроились в одну линию, защищая вход в город. Зрелище было поистине изумительное. Колесниц этих мы насчитали целых двадцать восемь. Три из них имели в упряжке по четыре лошади, а остальные — по две. Головы благородных животных украшали султаны, серебро на сбруях блестело. Сегестяне имели полное право гордиться своими лошадьми и обычно хвастались тем, что без труда победили бы на играх греков, если бы только греки позволили им принять участие в состязаниях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
Дориэй совершенно не удивился возданным ему почестям, ибо никогда не забывал о своем божественном происхождении, и попытался научить их произносить имя Геракла. Однако это ему не удалось, и сиканы по-прежнему восклицали: «Эркле, Эркле!» Дориэй цокал языком, качал головой и приговаривал, что мало будет толку от таких варваров.
Они действительно были варварами, потому что большинство из них сжимало в руках копья и стрелы с кремневыми наконечниками, и только их предводитель мог похвастаться железным мечом, да еще несколько человек имели железные ножи и копья. Сегестяне никому не разрешали продавать им оружие из металла и очень строго наказывали тех торговцев, что, едучи через лес, везли с собой металлические изделия. Сиканы даже деревья валили, разводя у корней огонь, ибо у них не было топоров.
Все сиканы обладали таинственным и безошибочным чутьем — они умели находить камни, в которых жили духи земли, умели определять те деревья, на которых давным-давно поселилась дриада, и никогда не пили из источника, принадлежащего нимфе с дурным характером. Накануне вечером их жрец глотнул пророческого напитка, который они делали из ядовитых лесных ягод и кореньев, и увидел вещий сон о приближении Дориэя, так что они отлично знали, когда и где следует выйти из леса, чтобы не разминуться с нами.
Дориэй спросил, хотят ли сиканы присоединиться к нему и вступить в открытую борьбу с сегестянами. Они стали качать головами и говорить, что привыкли воевать только в лесах и на горах и не посмеют показаться на равнинах возле Сегесты, так как очень боятся лошадей и злых собак. Однако же они пообещали наблюдать за ходом битвы с опушки леса и поддерживать боевой дух воинов Дориэя громом своих барабанов, сделанных из дуплистых древесных стволов.
Дориэй внимательно присмотрелся к ним и обрадованно обратился ко мне:
— Вот и илоты, которые как будто созданы для моего будущего царства. Лучших я не мог себе представить даже в мечтах. В моей Сегесте юноши не будут слабаками и получат право считаться мужчинами только после того, как убьют своего первого сикана. Но пока что этим варварам не надо ничего знать об их судьбе.
Мы шли все дальше и дальше, и все больше и больше сиканов выходило из лесов и кричало Дориэю: «Эркле, Эркле!» Жители Панорма очень удивлялись и говорили, что никогда и не предполагали, что рядом с ними обитает так много сиканов. Ведь обычно они сторонились людей и очень редко покидали лесную чащу — даже купцы, доставлявшие им товары, не видели своих покупателей, а просто забирали вещи, оставленные сиканами на обмен в заранее оговоренных местах.
И вот наконец перед нами открылись плодородные равнины Сегесты с их алтарями и памятниками. Дориэй приказал нам не топтать посевы, потому что уже считал их своей собственностью. Кругом было пустынно, потому что все поспешили укрыться за городскими стенами. У памятника в честь какого-то сомнительного Филиппа Дориэй остановился и сказал:
— Здесь мы будем сражаться, чтобы задобрить дух моего отца.
Вдали, на городских стенах, бегали взволнованные люди. При виде их Дориэй приказал громко бить в щиты, чтобы никто не мог упрекнуть его в том, что он хотел застать горожан врасплох. Потом он отправил к Сегесте вестника, заявил через него о своих наследственных правах и вызвал местного царя на бой. После этого мы разбили лагерь вокруг памятника и принялись есть и пить. К сожалению, часть посевов была все же вытоптана, потому что нас оказалось уже около двух тысяч, если считать и сиканов, которые потихоньку крались за нами.
Мне показалось, что сегестяне были возмущены не столько требованием Дориэя, сколько вытоптанными полями. Когда они увидели испорченные посевы и поняли, что битвы не избежать, их царь собрал всех знатных юношей и атлетов и велел запрягать коней в боевые колесницы, которые вот уже несколько десятков лет использовались только в спортивных состязаниях. У этого царя власти было не больше, чем у жреца в ионийских городах, но собачья корона накладывала на него определенные обязательства — например, он должен был идти во главе своих войск. Позже мы слышали, что он совершенно не горел желанием принимать на себя командование и даже, сняв свою корону, предлагал ее любому из стоявших вокруг него, но охотников принять этот знак царского достоинства так и не нашлось. Я думаю, знатные землевладельцы в Сегесте хорошо понимали, что простые горожане их недолюбливают и могут, выбрав подходящий момент, ударить им в спину, так что для знати было бы и лучше, и безопаснее не оставаться в границах города, а принять бой в открытом поле.
Они напились вина и принесли жертву подземным богам, чтобы те придали им храбрости и научили с радостью принять смерть от руки врага, если избежать ее не удастся. Потом они вывели из маленького домика рядом с храмом священную собаку и взяли ее с собой — ее и множество боевых псов. Они нашли время даже для того, чтобы умастить себя благовониями и хорошенько причесаться.
Когда, наконец, они подготовились к битве, открылись городские ворота и из них выехали боевые колесницы, которые выстроились в одну линию, защищая вход в город. Зрелище было поистине изумительное. Колесниц этих мы насчитали целых двадцать восемь. Три из них имели в упряжке по четыре лошади, а остальные — по две. Головы благородных животных украшали султаны, серебро на сбруях блестело. Сегестяне имели полное право гордиться своими лошадьми и обычно хвастались тем, что без труда победили бы на играх греков, если бы только греки позволили им принять участие в состязаниях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176