Пусть он только окажется неядовитым, хотя бы ради черных глаз!
– На новом месте всегда плохо спится,– сказал он вслух.
Балкыти рассмеялся.
– Ты не спал по одной причине, боялся за себя. Ты думал: он убьет меня, ограбит и закопает в пустыне, как я закопал убитого мной человека.
– Ты…
– Послушай, Габаль, страх может натворить много бед, а змея жалит, лишь когда ее испугают. Габаль, внутренне признавая свое поражение, вслух возразил:
– Ты читаешь в душе то, чего нет.
– Сознайся, что я ни в чем не погрешил против истины, бывший служащий имения!
В это мгновение из глубины дома послышался голос, который громко звал:
– Иди сюда, Сайда!
Сердце Габаля затрепетало от радости. Эта воркующая голубка в змеином гнезде, которая заступалась за него и поверила в его невиновность, возродила в нем смелые надежды. А Балкыти, заслышав голос Шафики, пояснил:
– В нашем доме жизнь начинается с раннего утра. Девочки сначала идут за водой и вареными бобами для своего старого отца, а потом провожают меня с моими змеями зарабатывать на жизнь и себе, и им.
На душе Габаля стало спокойно от этих слов, он почувствовал себя членом этой семьи. Любовь переполняла его, и он решил открыться, отдав себя во власть провидению:
– Муаллим! Я расскажу тебе всю правду!
Балкыти улыбнулся и вновь принялся массировать свои ноги, а Габаль продолжал:
– Ты правильно догадался, что я убийца, но этому предшествовала длинная история!
И он рассказал обо всем, что с ним приключилось. А когда он закончил свой рассказ, Балкыти воскликнул:
– Ох уж эти тираны! А ты храбрец! Я не обманулся в тебе. С этими словами он гордо выпрямился и заявил:
– Теперь и ты имеешь право выслушать правду обо мне! Я тоже из жителей улицы Габалауи.
– Ты?!
– Да! Как и ты, я в молодости бежал оттуда, преследуемый футуввами.
Еще не оправившись от удивления, Габаль проговорил:
– Они бич нашей улицы!
– Да! Но я не забыл родных мест. Поэтому, узнав, кто ты, я сразу же полюбил тебя.
– А из какого ты квартала?
– Из квартала Хамдан, как и ты!
– Удивительно!
– Ничему не удивляйся на этом свете! Да и история эта давняя. Сейчас меня уже никто не узнает, даже Тамархенна, которая доводится мне родней.
– Я знаю эту смелую женщину! А из-за кого ты был вынужден бежать?
– Из-за Заклата! В то время он был лишь жалким футуввой квартала.
– Я же сказал, что они – бич нашей улицы!
– Плюнь на все, что было и прошло! Думай только о будущем! Поверь моим словам: из тебя выйдет хороший укротитель змей. Мы живем вдали от нашей улицы, и футуввы со своими подручными никогда здесь не появляются.
Габаль не имел ни малейшего представления об искусстве заклинания змей, но он согласен был ему учиться, так как видел в нем средство сблизиться с семьей Балкыти. Он спросил с сомнением в голосе:
– Ты думаешь, я справлюсь?
Балкыти соскочил с кровати с ловкостью акробата и, встав перед Габалем – при этом ворот его галабеи распахнулся и открыл седые густые волосы на груди,– сказал:
– Ты согласен. Значит, я не ошибся в тебе!
Они крепко пожали друг другу руки, а Балкыти воскликнул:
– Честное слово, я люблю тебя больше, чем любую из своих змей!
Габаль рассмеялся, как ребенок, и еще крепче сжал руку Балкыти, не отпуская его от себя. Балкыти вопросительно посмотрел на юношу, и Габаль неожиданно для самого себя сказал:
– Муаллим! Габаль хочет породниться с тобой! Покрасневшие от нахлынувших чувств глаза Балкыти заискрились смехом.
– На самом деле? – хитро спросил он.
– Да! Клянусь Господом!
Балкыти рассмеялся коротким смешком.
– Я ждал, когда ты откроешься мне и в этом. Да, Габаль! Не так я уж глуп. А ты мужчина, которому я могу спокойно вверить свою дочь. К счастью, Саида прекрасная девушка, вся в покойную мать! Счастливая улыбка увяла на устах Габаля, подобно сорванному цветку. Он испугался, что мечта, готовая вот-вот сбыться, развеется в дым.
– Но ведь…– пробормотал он. Балкыти расхохотался.
– Но ты хочешь Шафику. Я знаю это, сынок. Мне обо всем рассказали твои глаза и поведение моей дочки. Да и общение со змеями и гадюками меня многому научило! Не сердись, фокусники всегда прибегают к хитростям.
Габаль облегченно вздохнул и почувствовал, как душа его наполняется покоем, а грудь – отвагой и решимостью. Даже оставленный им дом не занимал больше его мысли. Он уже не испытывал страх перед ожидавшими его трудностями, а с прошлым было покончено навсегда. Пусть забвение унесет все горести и печали и сердце забудет об утраченной материнской любви.
Этим же утром Саида ликующими криками оповестила соседей о счастливом событии.
Через несколько дней весь Мукаттам веселился на свадьбе Габаля и Шафики.
36.
– Не пристало человеку жить подобно кролику или петуху. Ты до сих пор ничему не научился, а израсходовал почти все деньги! – ворчливо говорил Балкыти. Они сидели на меховой подстилке перед входом в дом. Габаль вытянул ноги на прогретом солнцем песке. Глаза его выражали умиротворение и блаженство. Повернувшись к тестю, он сказал:
– Наш праотец Адхам всю жизнь мечтал о беспечной жизни и о возможности распевать песни в благоухающем саду, так и умер с этой мечтой.
Засмеявшись, Балкыти громко позвал:
– Шафика! Образумь своего мужа, пока его не доконала лень.
Шафика показалась в дверях, держа в руках блюдо, на котором она перебирала чечевицу. Пурпурное покрывало, накинутое на голову, подчеркивало свежесть ее лица. Не отрывая взгляда от блюда, она спросила:
– Что с ним, отец?
– У него лишь две цели в жизни: угождать тебе и бездельничать.
С веселым негодованием она воскликнула:
– Как же он сможет угодить мне, моря меня голодом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142